убивать?
— Он не тот, за кого себя выдаёт. Я поняла это из разговора. Я просто боюсь, боюсь! — воскликнула Света. — Но даже если он действительно чист в мыслях, трое не двое, Андрей. Женщина знает это лучше мужчины.
— Ещё лучше, когда один или одна, — уточнил я с издевкой. — Что знают двое, то знает и свинья, да?
— Оставь! Я говорю как на духу. Если ты не хочешь мараться, я сделаю все сама. Дай мне пистолет, дай! — Она протянула руку ладонью вверх и замерла.
Момент истины почти наступил! Я был полным хозяином положения, мог с чистой совестью всадить пулю в ее красивый рот, мог позволить убрать таджика.
Чья-то жизнь уже отсчитывала последние секунды своего бытия перед полетом в вечность. У меня прямо дух перехватило; я представил себе, что должны были чувствовать те, по чьему приказу в вечность уходили тысячи! Слово — и двадцать, сорок тысяч голов покрылись пеплом! Куда там до них Нерону!
— Хорошо. Я умываю руки, — словно Понтий Пилат изрек я и достал из-за пояса «фигуру». — Здесь осталось всего несколько пуль, смотри не промахнись. Стреляй с контрольным, надежней.
Не знаю, какая муха меня вдруг укусила тогда, но, свободы не иметь, я поступил именно так. То ли на радостях от так нежданно свалившегося на нас куша, то ли просто из безрассудства. Я не верил, что мне суждено умереть здесь, в сосняке, на заднем сиденье чужой машины, и потому так легко вручил ей «ствол». Возможно, я подсознательно хотел победить свою трусость, не знаю. Тогда я, как и многие, по наивности думал, что в человеке действительно есть что-то сугубо положительное или отрицательное и что с некоторыми чертами натуры нужно непременно бороться, как будто они не приносят пользы, как бескорыстие или та же храбрость.
Приняв пистолет из моих рук, Света резко развернулась и подалась влево. Еще мгновенье — и она будет вне машины. Никаких сомнений, эта бестия разделается с Гадо в два счёта, как говорила. Её слова и намерения не расходились с делами ни на йоту, это было видно даже со спины.
— Стой!
Я ухватил её за плечо и силой усадил на место. Моя правая рука уже опустилась к её запястью. Пистолет снова оказался у меня, а она лишь растерянно хлопала своими длинными ресницами, силясь что-то сообразить.
— Так поступают только настоящие бляди и ваши крутые или как их там дразнят сейчас! — медленно, чуть ли не по слогам, процедил я, как будто передо мной сидела не баба, а какой-то зарвавшийся «змей по жизни», которого нужно было «поставить в стойло» двумя словами. Как это делается в зоне. Я автоматически употребил слово «ваши», так как давно причислил себя к совершенно иному миру, где были «мы» и «они», где все измерялось совсем не так, как здесь, на воле.
— У тебя нет никаких оснований убивать человека из подозрений либо по прихоти, — сказал я. — Так можно убить только гада или мента, да и то… Гадо — че-ло-век! Настоящий жулик! Такие не «лопаются» на бабках и знают цену слову, дура!
Способность трезво мыслить вновь вернулась ко мне, и я ужаснулся своим прежним мыслям. Увы, бывает и так.
— Если Богу будет угодно, позже я объясню тебе, что к чему и по каким «законам» мы живем. А пока… Пока забудь о наших разговорах и считай, что их не было. Возможно, ты еще будешь благодарна мне за это. Хотя не знаю…
Я закончил и, не произнеся больше ни звука, залег на пол машины. Некоторое время она сидела в полном оцепенении и молчала. Мне показалось, она вот-вот расплачется, но этого не случилось.
Гадо, видимо, тоже почувствовал неладное, лежа в своем тесном «купе»; он завозился и легонько постучал нам. Я ответил ему и попросил Свету поторопиться. Спустя несколько секунд машина вырулила из леска.
Время для меня начало буквально бежать, несмотря на то что я очень нервничал и томился душой, пока мы добирались до места. Мысль о том, что до рассвета осталось чуть более полутора часов, перевешивала мысли прочие. Я думал только о поезде и о станции. Если мы чуть замешкаем и прибудем туда слишком поздно, нас наверняка кто-нибудь заметит. Неизвестно еще, сколько времени уйдет на ожидание товарняка. Десять, двадцать, сорок минут?
Легко представить себе изумление какого-то штемпа или ранней пташки, спешащей по делам и увидевшей трех странных типов с баулом, сумкой и дипломатом, которые вертятся у железнодорожного полотна! Не говоря уже о цепляний на ходу за товарняк! Лучше уж сидеть здесь, ведь так и так снимут на следующей станции как котят. Не пикнешь.
Взять документы и шмотки Светы — недолго. Куда сложнее с тачкой… О гаражах соседей нечего и думать, бред. Попутка либо «прихват», больше ничего. В крайнем случае рванем на этой. Как говорится, куда вывезет. Нам и так крупно фартит. Такое случается раз в сто лет! Почти как в лотерее.
Я подумал о Пепле и, честное слово, искренне пожелал ему удачи. Если бы не его «фокус», все было бы совсем иначе. Воистину неисповедимы пути Господни! А эта глупая овца хотела «завалить» Гадо! Зачем? Элементарная жадность или животный страх?.. Страх за собственную шкуру. Он чёрный, как все азиаты. Возможно, его угрюмая внешность сыграла здесь не последнюю роль. Теперь нет смысла «валить» и тех — «клиента» и охранника, нет… И слава Богу! Слишком много крови — нехорошо. Конечно, эта стерва Света воспитывалась иначе, чем мы. Что для нее какой-то жулик или вор! Пустой звук, и только. Она из «новой волны», из этих самых… «Бригадиры», «быки», «контролеры», прочие… Наверняка была в какой-то дворовой «команде», где девок «жарят» по кругу до мозолей, пока глупая овца не подхватит СПИД или «сифон». Прогресс!
Когда-то нас самих примерно так же воспринимали старые урки и босяки, типа Картохи и Чахотки, не говоря о Бриллианте. Сколько их полегло за последние тридцать лет! Это ворье не знало роскоши и свободы, оно жило скромно и по большому счету праведно. А сейчас?.. Как все изменилось! Большой Папа дал нам невиданную свободу, он вроде того главного вора, но он скоро умрет. Что будет дальше? Вряд ли богатые сумеют выкрутиться и направить народный гнев в нужное русло. Если да, то только на время, пять-шесть лет, и всё. Уже виден оскал жесточайшей диктатуры, посткоммунистической, которая истребит всю нечисть и снова начнет вооружаться.
Умные люди сейчас просчитывают ситуацию и думают о будущем. В этой дикой и веселой стране опасно быть богатым, в ней слишком много бедных и злых. Ещё больше бунтарей и правдолюбцев, искателей Христа. Абсолютно никто не желает быть честным и до конца всепрощающим, но все требуют этого от других! Осуждая и карая смертных, само государство беззастенчиво нарушает первейшую заповедь, а дальше идет цепная реакция и бунт низов.
Впрочем, «лекарства» нет нигде, видно, так и должно быть по закону жизни… И, прощая одних, ты борешься и воюешь с другими. В следующий раз неплохо было бы родиться мотыльком, нет, лучше птицей. Красивой, крупной, гордой, независимой. Орел в самый раз! Нас приучили бояться этой чертовки-смерти, и мы цепляемся за дешевую жизнь, в то время как другие, где-то там, за морями, всегда готовы к «уходу» и делают себе харакири за здорово живёшь. Свобода! Здесь таких даже не отпевают, как будто не сам Бог задумал и дал нам самоубийство. Раб в квадрате. Делай то, что велят попы, а ещё раньше — какой-то «писатель», якобы болтавший с самим Создателем. Нет, вся эта «байда» не для меня. Никто не видел Бога, но все ссылаются на Него. Дурдом, идиотизм высшей стадии! Не зря эта журналисточка, назвавшая себя Марией Деви, намутила столько воды за такое короткое время. Интересно, как она жила в зоне и к какой «масти» принадлежала? Там столько «ковырялок» и «коблов», что впору сойти с ума. Симпатичная барышня, и по глазам видно, умная. Но обкатали, сломали в два счета еще до суда… Скоро выпустит свои мемуары, наверняка уже пишет. Люди как стадо, бредут и блеют, иногда бегут. Только истинный вор не служит никому, сам по себе и на равных с другими. Что ж, ещё чуть-чуть, мы почти у цели.
Окликнув Свету, я спросил ее о дороге: все ли нормально. Она нехотя буркнула что-то в ответ, и ее тон разозлил меня. Стерва обиделась и не желала говорить! Но сейчас не время для выяснения отношений, ее можно понять тоже. Срываться с насиженного места и лететь неизвестно куда не просто. Особенно на
