Клинок Тишалла

– Не знаю, о чем вы, ваше святейшество.

– Еще как знаешь! Не будь ослом. – Патриарх вздохнул. – Я знаю, что некогда ты считал Кейна другом, что в приватных беседах ты доходишь до того, что приписываешь ему свое возвышение. Я знаю, что ты можешь быть склонен оказать ему снисхождение. И я предупреждаю тебя, Тоа-М’Жест: такое снисхождение может стоить тебе головы.

– Ваше сияние…

Патриарх отмахнулся: ничего интересного на эту тему Тоа-М’Жест сказать все равно не сумеет.

– Как продвигается зачистка?

Герцог перевел дыхание, чтобы собраться с мыслями.

– Лучше, ваше сияние, но все еще медленно. Мы удерживаем поверхность Города Чужаков от Общинного пляжа до северных трущоб. Думаю, в течение десяти дней работы завершатся.

– Так долго? – пробормотал патриарх. – Праздник Успения надвигается стремительно, Тоа-М’Жест. Такое положение нестерпимо.

– Вся проблема в пещерах – скалы пересекают токи Силы, – напомнил герцог. – Тавматургическому корпусу недостает грифоньих камней. Отправлять солдат без магической поддержки против огров и троллей – уже плохо, а против камнеплетов? Ваше сияние, в пещерах с камнеплетами не справиться. Без грифоньих камней – никогда. Это самоубийство.

– Ты, думаю, понимаешь, что твоя неудачная попытка арестовать Кайрендал тревожит меня особенно? Когда-то она была твоей любовницей; отправившись за ней по моему приказу, ты вернулся с пустыми руками…

Герцог ощерился.

– При том, какими чарами разбрасываются эти уроды? – От злости к нему вернулись прежние манеры. – Нам пришлось отступить. Вы бы видели, какой херней они баловались – Ма’элКот не постыдился бы, блин, простите, помянул всуе… Сколько солдат вы готовы потерять?

– Образ их сопротивления меня не интересует. Половина патрульных в Городе Чужаков принадлежала к рыцарям Канта; тебе следовало подготовиться лучше.

– Никуда она не денется. Или сдастся вместе с остальными, или сдохнет в логове.

– Тем не менее. Твои успехи в борьбе с бывшими… м-м, соратниками … менее чем впечатляющи, М’Жест. Мы не можем позволить себе подобных… ошибок … когда имеем дело с Кейном.

– Ошибок не будет, – мрачно пообещал герцог.

– Как я понимаю, ты уже оплатил для него отдельную камеру.

Тоа-М’Жест напрягся, будто в ожидании удара.

– Ага.

– Наверное, ты можешь предъявить и объяснение, которое развеет мои страхи?..

– Разве это не очевидно?

Патриарх позволил себе продемонстрировать еще одну холодную слабую усмешку.

– Равно очевидными кажутся, на мой взгляд, несколько противоречащих друг другу объяснений. Мне любопытно, какое ты выберешь.

– Он калека, – просто ответил герцог. – Берн перебил ему хребет Косаллом. Яма полна мрази из подворотен. Там пленник не продержится и дня, даже часа – всякий захочет стать Парнем Который Грохнул Кейна. Не говоря о том, что большинство из них ожидает казни по обвинению – м-м, можно сказать, недостаточно обоснованному обвинению – в кейнизме. Не думаю, что кто-то осмелится его защитить.

– Понятно, – вымолвил патриарх. – То есть единственная твоя забота – чтобы он протянул до дня казни.

Тоа-М’Жест обернулся к окну, глядя на широкий тракт за стеною дворца.

– М-да, – проговорил он не спеша. – Нелегко в этом признаваться, понимаете? Но у меня теперь есть место , ответственность. Я люблю этого парня, как родного брата, но почему-то всякий раз, как он попадает в город, дело кончается гадской войнушкой.

Взгляд патриарха привлекли алые отблески закатного солнца на алебардах Рыцарей двора. Процессия вывернула с улицы Мошенников на Божью дорогу, начиная последний, триумфальный этап шествия. Далеко-далеко внизу едва можно было различить фигурку, обвисшую на раме в дрогах.

– Да, – пробормотал он, облизнув сухие, потрескавшиеся, горячие губы. – Кончается.

3

Имперский Донжон в Анхане начинал свою жизнь как последняя линия обороны речных пиратов, основавших город больше тысячи лет назад. В те времена будущая столица Империи представляла собою не более чем простой каменный кремль и сгрудившиеся вокруг него домишки за тыном на западной оконечности острова, который позднее назовут Старым городом.

Под крепостью располагалась естественная расселина в известняковых пластах, служивших геологической основой местности; провал шел глубоко под речным ложем, уводя в умопомрачительно сложный трехмерный лабиринт пещер и скважин, включая вертикальный колодец ко второй реке, протекавшей под землей параллельно руслу Великого Шамбайгена наверху. Расселину издевательски прозвали Донжоном, иначе говоря – оплотом, поскольку через нее проходил путь бегства на случай, если крепость падет.

Использовать в качестве тюрьмы Донжон начали спустя добрых сто лет после Освобождения, когда, выстояв против армий Панчаселла Бессчастного и его чародейных союзников, Анхана обеспечила себе владычество над окрестными землями. В ту эпоху пиратские вожаки Анханы взяли привычку именовать себя