Клинок Тишалла

мрачное эхо близящегося несчастья.

– И герцог весьма энергично отстаивал честь патриарха, – продолжал Глаз Божий.

– Без сомнения, – пробормотал Тоа-Сителл. – Он всегда так делает. Хочет меня обмануть.

– Ваше сияние?

– Ничего, капитан. Продолжайте.

– Камеру очистили, и в этот самый момент Кейна переводят вниз, в Яму. Выставить дополнительные посты стражи?

– М-м-м… Зачем?

– Э-э, я… – Капитан Глаз неловко переступил с ноги на ногу. – Как я понял, ваше сияние обеспокоено безопасностью Кейна.

– Я? О, нет-нет-нет. Это был герцог , – поправил Тоа-Сителл. – Это его отговорка.

– Ваше сияние, Яма полна людей и недочеловеков, которые ненавидят Кейна. Гибель неизбежна…

– Безусловно, – прошептал патриарх. – Но я очень сомневаюсь, что это будет гибель Кейна.

2

Чтобы разобраться в том, как делаются дела в Яме, у меня уходит не больше минуты.

Отцу здесь понравилось бы: общество в банке. Здесь уже перешли от стадии военного феодализма к классической монополии на воду – сущие повелители Нила со «змеями» на месте правящего класса и т’Пассе с ее подлипалами в роли фундаменталистского подполья, которое добивается перемен, дестабилизируя… бла-бла-бла всякую хрень.

А «змей» в Яме хренова туча – сотни две самое малое. Неудивительно: «змеи» всегда были главным соперником королевства Канта. Можно было догадаться, что его величество беспременно воспользуется устроенной Тоа-Сителлом чисткой кейнистов, чтобы свести старые счеты.

Я подзываю к себе т’Пассе.

– Что за лось? – Киваю в сторону огриллона – здоровенного урода с боевыми когтями размером с кукри * 5, – который бродит вокруг с таким видом, словно в жизни его интересуют только трах и мордобой, причем кто станет жертвой, волнует его меньше всего. Для щенка своих лет у него набралось изрядно шрамов. Вокруг него по неровным орбитам циркулирует шестеро прихлебателей, и на меня он поглядывает косо: хочет устроить разборку, но не раньше, чем я дам ему повод.

– Его зовут Орбек, – отвечает она. – Он перешел к «змеям».

– Отлично. Позови его ко мне, ладно?

Она напрягается.

– Разве я твоя служанка? – интересуется она, холодно глядя на меня.

Я загадочно взираю на нее.

– А что, нет?

– Мы не поклоняемся тебе, Кейн, – отвечает она оскорбительно учительским тоном, порождая во мне острое желание ей вломить от души. – Для нас ты не бог, но скорее воплощение философских взглядов…

– Да-да, понял, заткнись, а? Ты его позовешь или мне попросить кого-нибудь еще?

– Я, э-э… – Она хмурится, моргая – пытается сообразить, каких жертв потребует от нее чистота доктрины, потом вздыхает. – Пожалуй… приведу его.

– Тогда спасибо.

Хансен – Делианн или как его там – смотрит ей вслед, покачивая головой, словно эта сцена показалась бы ему забавной, не будь он так изнурен.

– По-моему, ты совсем не изменился, Хэри.

Если бы так!

Я окидываю его взглядом и отворачиваюсь, не выдержав. Тяжело на него смотреть. Отчасти потому, что я все ожидаю увидать на его физиономии белую послеоперационную маску, но в основном от того, что прошедшие двадцать семь лет пошли ему вовсе не на пользу. Рваная рана на скальпе не затянулась – такое впечатление, что кто-то пытался раскроить ему череп, – и волосы растут спутанными клочьями, будто у бедолаги лишай, и всякий раз, как я бросаю взгляд на его ноги, то радуюсь, что почти ничего не чувствую ниже пояса.

Интересно, ему так же тяжело смотреть на меня?

Делианн Митондионн, принц-подменыш, штатный дуболом Т’фаррелла Вороньего Крыла: громила скорее-в-печали-нежели-в-гневе. Глаза у него все те же: щенячьи и грустные; думаю, он до сих пор убеждает себя, что насилие – это последнее прибежище, и так далее.

Крис опускает голову, словно боится на меня глянуть.

– Поток сознания… – начинает он неуверенно, – то есть богиня… э-э… Пэллес Рил – она явилась ко мне несколько дней тому назад.

Мне удается вымолвить слово.

– Мгм?