Вопреки ее ожиданиям вчера им не позволили больше побыть вместе. Джейми отправили прочь, а ее оставили дома заниматься приготовлениями. До самого утра. Чтобы проверить, вернется ли он на самом деле.
Но Джейми находился сейчас здесь. Он вернулся, чтобы дать ей респектабельность и независимость. Да. Ей лучше бы думать о своем новом статусе замужней женщины, а между тем ее сердце обрывалось каждый раз, когда Джейми обращал к ней свои пронзительные серые глаза.
Ее мучило головокружение, и оно усилилось с того момента, когда большая мужская рука Джейми легла ей на поясницу, чтобы проводить ее в ризницу и поставить в журнале свои подписи.
Теперь она окончательно осознала: то, что так стремительно случилось с ней в последние дни, не было иллюзией. И он действительно уезжает.
Она получила то, что хотела.
Дом. Место, где устроит жизнь по собственному вкусу и сообразно своим представлениям.
Ее счастье было почти полным.
Оставалось лишь увидеть дом. В ее голове уже роились идеи, как она обустроит его, как будет учиться управлять домашним хозяйством. Как обучится полезным навыкам и займет достойное место в этом мире. Как проживет жизнь, полную пользы и смысла, а не пустую и напрасную.
Главным достоинством ее матери, приятной и доброй женщины, кроме умения искусно вышивать, была способность очаровывать и радовать всех и каждого, кто попадал в поле ее воздействия.
Селия, как и многие другие молодые девушки, которых знала Лиззи, была не прочь прожить жизнь в роли красивого, радующего глаз дополнения своего мужа. Но Лиззи так не хотела. И не могла.
Она не была создана для безделья и бездействия. Она не могла сидеть без движения, когда должна была находиться на улице, гулять, скакать верхом или ходить под парусом. Чем-нибудь да заниматься. Несмотря на то что Лиззи в совершенстве научилась напускать на себя безразличие, ей никогда не нравилось сидеть сложа руки и скучать.
Потому что она не обладала талантом делать мужчин довольными собой и не имела способности его развить. На самом деле своей проницательной наблюдательностью и острым языком она вызывала у них чувства прямо противоположные: нервозность и неловкость.
Но теперь, надежно защищенная брачными узами, она могла делать все, что хочет. От этой мысли кружилась голова.
В Хайтон-Хаусе состоялся элегантный свадебный завтрак, в котором принимали участие только ее родители и родители Джейми. Мама устроила все, как всегда, красиво и привлекательно. Столы украшали цветы из сада, и их дыхание наполняло влажный воздух раннего лета пьянящим благоуханием. Джейми сидел рядом с ней за накрытым полотняной скатертью столом и выглядел очень довольным. Весь завтрак е восхитительным очарованием он ухаживал за матерью Лиззи и своей собственной.
— Как это досадно, дорогой капитан, — говорила ее мать, — что вы вскоре нас покидаете.
Наблюдать за ним было истинное удовольствие. Этот мужчина, безукоризненно одетый, воспитанный, обладающий непринужденными манерами, с не сходящей с лица улыбкой, был живым воплощением преуспевающего, счастливого жениха.
Уж не привиделся ли ей этот темный мужской голод, промелькнувший в его глазах, когда, взглянув на Лиззи из-под непокорного вихра каштановых волос, он ответил ее матери:
— Мне и самому жаль, леди Теодора, но долг обязывает.
Нет, не привиделся. Потому что отец тоже это заметил или почувствовал. Единственно этим объясняла Лиззи его яростную враждебность и упрямую непреклонность.
И он все еще не успокоился, хотя факт уже свершился. Его лицо продолжало выражать напряженное неодобрение. За столом он сидел с таким несчастным видом, будто ему вырвали зуб и он мучится от дискомфорта и боли.
Его угрюмое молчание явно повлияло и на преподобного Марлоу, от обычной словоохотливости которого не осталось и следа. Священник, впав в неловкое молчание, как будто копировал хозяина дома. Без усилий матушки и Джейми завтрак стал бы сущим бедствием.
— Но перед отъездом вы ведь останетесь с нами здесь хоть на время. И брачную ночь здесь проведете. Я приготовила для вас Голубую комнату, чтобы восточное крыло было в вашем полном распоряжении.
Лиззи чуть не подавилась вином. Брачная ночь? Здесь? Мама ничего ей об этом не говорила. Боже, что за идея! Что бы там ни выражал темный взгляд Джейми, она не была готова к этому в доме своего детства. Она собиралась начать замужнюю жизнь самостоятельно и независимо.
— Благодарю вас, миледи. Но я думал провести вечер в более интимной обстановке. Я снял комнаты в «Рыжем олене».
Джейми говорил ровно и легко, непринужденным тоном, но кожу на шее и щеках Лиззи обдало жаром.
Как глупо. Ее должно было обрадовать, что Джейми позаботился о сохранении природы их отношений в тайне. Это и вправду было счастье, что подробности их брачной ночи не станут достоянием ее родителей и слуг в доме.
— Лучше бы ты позаботился о том, чтобы остаться здесь, — прозвучал грубо и упрямо голос отца.
Вероятно, он выпил достаточно вина, чтобы преодолеть упорное молчание.
— Папа, — попыталась спокойно воззвать к нему Лиззи, чтобы заверить, что с Джейми она будет в полной безопасности, — Я уверена, что Джейми устроил все наилучшим образом. Я всецело в распоряжении своего мужа.
О тьфу. Все получилось совсем не так, как она рассчитывала, и дало скорее обратный эффект. Лицо отца приобрело тревожный цвет баклажана.
— Тогда забирай ее, и покончим с этим!
Переполненный гневом отец хлопнул ладонью по столу, и вино в его бокале выплеснулось через край. Его гнев поверг всех в шоковое молчание.
— Попомни мои слова. Ты пожалеешь об этом безумном начале, Элизабет. Не знаю уж, что на тебя нашло. Ты достаточно хорошая девочка, хотя сумасбродная и своевольная. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы видеть тебя живой и здоровой. И уберечь тебя. В том числе и от себя самой. Но теперь больше ничего не могу для тебя сделать. Ты выбрала иной путь, где я бессилен тебе помочь.
Пока сквайр говорил, швыряясь словами как булыжниками, он ни разу не взглянул на Джейми, но сверлил глазами дочь, пока она не зажмурилась, подавленная его злыми, убийственными угрозами.
— Пусть будет так, — продолжал он, не замечая гробовой тишины. — Как постелешь, так и поспишь. Но только не под моей крышей. Убирайся в «Рыжий олень» и будь ты проклята!
Лиззи почувствовала, как ее самообладание лопнуло и унижение горячей кислотой обожгло лицо.
Ей давно следовало привыкнуть к отцовским тирадам. Следовало привыкнуть к непроизвольным всплескам ярости, прорывавшейся каждый раз, когда они не находили взаимопонимания. Это случалось слишком часто. Его неосторожные слова, как и многие другие, брошенные за все эти годы, разозлили ее и сильно опечалили, оставив во рту привкус горечи.
Лиззи на мгновение запнулась, и этого хватило, чтобы Джейми встал и повернулся лицом к ее отцу. О нет. Она не могла позволить, чтобы эта глупая демонстрация переросла в конфронтацию между Джейми и ее отцом. Не могла позволить, чтобы этот день был окончательно и безвозвратно испорчен. Она не могла изменить своего отца, хотя, видит Бог, пыталась. Она лишь могла его игнорировать. Это было ее единственно возможной защитой.
Расправив плечи, она быстро поднялась с места и заставила себя улыбнуться, как будто отец не сказал ни слова.
— Спасибо, мама, за чудесный завтрак. Миссис Марлоу, преподобный Марлоу, благодарю вас. Вижу, Кушинг велел подогнать вашу карету. Джейми, будь любезен, возьми матушку за руку.
Дворецкий ее отца, благослови его Господь, привык к приступам деспотизма сквайра, как и другие, и уже стоял у передней двери, вооружившись от дождя огромным зонтом.
Лиззи не могла себя заставить посмотреть на Джейми, И не стала. Ей было бы невыносимо видеть
