Глава 3
В итоге они убедили ее подождать еще один день. Если бы ей пришлось полагаться лишь на собственные чувства, Лиззи немедленно прошествовала бы к священнику. Но подобная спешка создала бы серьезные неудобства ее матери и отцу. Несмотря на различие характеров и на то, что родители частенько выводили ее из себя, Лиззи обожала их и не хотела создавать им трудности.
Особенно она любила свою мать со всей ее очаровательной, забавной эксцентричностью. Лиззи не могла видеть мать несчастной или недовольной тем, что церемония прошла не так, как должна пройти. И раз Джейми не торопился отправиться на другой конец земного шара завтра же, то и у нее не было особых причин для спешки.
И она получит дополнительный день с Джейми. Эта мысль вызвала агонию ожидания. Возможно, завтра ее ждут новые поцелуи.
Папа, конечно, настоял, чтобы все было сделано так, как приличествует между джентльменами, особенно зычно выделив последнее слово, как будто сомневался, что Джейми соответствует этому определению. Он был старомоден до абсурда.
То, что Джейми не только джентльмен, что не вызывало сомнения, но и офицер Королевского военно-морского флота, было очевидно каждому, кто за последние пять лет хоть раз раскрывал и читал дартмутскую газету. Но папа упрямо предпочитал оставаться в неведении.
Еще он настоял на том, чтобы побеседовать с каждым из них в отдельности. Он надолго закрылся с Джейми в своей библиотеке, в то время как ее отправили с матерью в утреннюю комнату, где матушка радостно заворковала о необходимости кружев и свежих шляпных лент для свадьбы, осчастливленная как самим событием, так и поводом для хлопот.
Но вопросы гардероба никогда не вызывали у Лиззи искреннего энтузиазма. Ее куда больше интересовало, о чем шла речь в библиотеке.
Когда ее наконец вызвали, она сразу помчалась в комнату, отделанную панелями красного дерева, чтобы найти Джейми, которого нигде не было видно.
— Что он сказал? Что ты сказал ему?
— Присядь, Элизабет.
Голос ее отца прозвучал устало, но отнюдь не благосклонно в пользу ее свадьбы.
Но Лиззи научилась упрямству на коленях своего отца.
— Ты меня не переубедишь, папа.
— Послушай, Элизабет, мне все это не нравится.
Он покачал головой, упрямый, как бульдог, не желающий разжимать челюсти.
— Почему? Я думала, ты обрадуешься.
Это и вправду был не первый их разговор о достоинствах предполагаемого жениха и даже не второй. Отец с легкостью принимал и даже поощрял предложения других джентльменов, с куда более скромными возможностями, чем у Джейми. Она не понимала ни его возражений, ни упрямой страстной неприязни к Джейми, что лезла из него щетиной, как непослушные пряди рыжих и седых волос, враждебно топорщившихся на голове.
— Мне все это не нравится. Мне совсем это не нравится, — повторил он. — Откуда у него деньги?
У нее не было абсолютно никаких причин сомневаться в имущественном положении Джейми и праве собственности на дом. Подобные факты сквайр Пэкстон мог с легкостью проверить. Она даже согласилась отложить свадьбу, чтобы дать отцу возможность навести справки и отбросить сомнения.
Он не ответил.
— Что именно тебе не нравится? — допытывалась она.
— Мы не знаем человека. Нам ничего не известно о его поведении.
— Папа, я знаю его всю свою жизнь.
— Неправда, девочка, — возразил он. — Ты ничего не слышала о нем — сколько это? — вот уже восемь лет.
— Десять, папа. Он служил во флоте. Воевал. Делал карьеру в своей профессии. Дослужился до звания капитана в таком молодом возрасте. Разве это не свидетельствует о его поведении? Доверие Адмиралтейства разве не является лучшей рекомендацией?
— Но какими средствами он всего добился? Мы не знаем, какой он на самом деле, не знаем его поступков.
— Папа. — Лиззи услышала в своем голосе нотки раздражения. — Я знаю, что ты читаешь газеты. В них писали, кроме всего прочего, что он был отмечен командованием за беспримерную храбрость в Тулоне. Разве это не свидетельствует, что он человек с характером?
Избегая смотреть Лиззи в глаза, сквайр Пэкстон начал говорить, но голос его звучал так тихо, что ей пришлось наклониться к нему, чтобы услышать.
— Я просто не могу тебя ему доверить. Твоя жизнерадостность и стремление к… — Он не мог себе позволить произнести то слово, которое она так жаждала услышать. Не мог пригнать правду ее притязаний на то, чтобы иметь возможность жить так же независимо, как любой мужчина. — Твой темперамент требует жесткой мужской руки. Тебе нужен муж не просто ровня, но тот, кто заслуживает твое уважение.
Она сознавала, что он говорил все это из страха и любви, отцовской любви к дочери, но не могла вынести, когда в ход пошли такие слова, как «заслуживать» и «уважение». Это значило, что он перешел на обычные нравоучения, суть которых сводилась к тому, что ей следовало стать обычной женщиной с «естественными наклонностями» и забыть свою «противоестественную тягу» к учению и независимости.
Это неизбежно должно было расстроить и разозлить ее, заставить наговорить отцу много правдивых, но неразумных слов или просто выскочить за дверь. И у них не было бы ни соглашения, ни брачных условий, ни свадьбы.
— Папа, — предприняла Лиззи попытку выразить в голосе то глубокое убеждение, какое чувствовала. — Ты должен понять. Джейми достоин моего уважения и доверия. До сих пор я не желала даже рассматривать какие-либо предложения о замужестве. Ты должен знать, что я искренне считаю его наилучшим для себя женихом.
Когда отец попытался ей возразить, Лиззи его перебила.
— Папа, а мои чувства в расчет вообще не берутся? — тихо спросила она. — Я хочу выйти за него замуж. Он единственный мужчина в настоящем и будущем, за которого я могу выйти.
Эго все, что она могла сказать отцу о своих личных чувствах и истинных эмоциях.
К счастью, ее слова произвели нужный эффект. Он закрыл лицо ладонью и, прежде чем произнести хоть слово, надолго уставился на решетку камина.
— Я не могу дать тебе своего благословения, но согласие, если без него не обойтись, дам.
— Тех, кого соединил Господь, да ни один смертный не разлучит, — отозвались эхом в просторном каменном нефе церкви Спасителя слова преподобного Марлоу.
Джейми стал ее мужем, по крайней мере на время. Пока Господь не разлучит их.
— Я соединяю ваши руки и объявляю мужем и женой, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Хотя, с ее точки зрения, было бы точнее сказать: «Мужем и рабой». Но в целом все прошло наилучшим образом, хотя бракосочетание не отличалось блеском или благопристойностью в силу известных обстоятельств.
Серые небеса грозили пролиться дождем, и отец Джейми, преподобный доктор Марлоу, казался смущенным и каким-то встревоженным. Он то и дело терял нужное место в потрепанном молитвеннике, который сжимали его узловатые артритные пальцы, и бросал на Лиззи нервозные взгляды, как будто ждал, что е минуты на минуту она улетит или бросится стремглав по проходу к дверям.
Бога ради, она еще ни разу никуда не сбегала.
В ожидании начала церемонии Лиззи и сама нервничала.
