здравствует король!» Генрих Валуа так давно не слышал ничего подобного, что слезы хлынули у него из глаз.
— Черт меня возьми! — воскликнул с гасконским акцентом Генрих Наваррский. — Держитесь, брат мой! С помощью моих горцев вы вернетесь в Париж, в Лувр!
Генрих III еще раз обнял Беарнца, взял его под руку и проводил в парадный зал, где был приготовлен обед. Свершилось!..
Через десять минут в замок пригласили сотню гугенотов, которые ждали под стенами Плесси. А на следующий день, когда к замку подошли войска Генриха Наваррского, солдаты и офицеры короля Франции братались с гугенотами. Союз был заключен, тот самый союз, что приведет на трон Генриха Наваррского и положит начало правлению Бурбонов.
Через три дня обе армии совместными усилиями отбросили войска Майенна в сторону Тура, двинулись на Париж, достигли пригорода Сен-Жак, заняли Сен-Клу и встали лагерем в Вожирари. Парижане смертельно перепугались, пошли слухи, что столица вот-вот падет… Кое-кто из важных горожан начал поговаривать, что надо бы помириться с королем и впустить Его Величество в Париж, а не то будет хуже…
Глава XLIV
ЖАК КЛЕМАН
Пардальян дошел с войсками до Сен-Клу — ему очень хотелось увидеть, к чему приведет союз двух королей, заключенный не без его помощи. Но ни с тем, ни с другим королем он не встретился, хотя и Генрих Валуа и Генрих Наваррский разыскивали его по всему лагерю. Чаще всего Пардальян проводил время в палатке у Крийона или у дю Бартаса, с которым очень подружился. Дю Бартас сообщил Пардальяну, что король Наваррский предлагает шевалье пост своего личного советника, ибо считает, что в искусстве дипломатии Пардальяну нет равных. Шевалье расхохотался в ответ на это предложение и заметил, что терпеть не может давать советы. Крийон передал ему предложение Генриха III: король Франции вручит Пардальяну маршальский жезл. Шевалье ответил:
— С меня довольно и моей шпаги!
Второго августа, пообедав в компании Крийона и дю Бартаса, шевалье сообщил друзьям, что собирается уезжать. Как ни отговаривали его, он остался непреклонен. Они обнялись на прощание, и шевалье вскочил в седло.
Он переехал через мост Сен-Клу и направился в сторону Парижа. Правда, Пардальян не знал, удастся ли ему проникнуть в город. Он решил, что если сможет попасть в Париж, то останется там надолго и отдохнет в гостинице «У ворожеи». Деньги у него были, об этом, как мы помним, позаботилась Мари Туше. Прежде чем кидаться в очередную опасную авантюру, стоило пожить в тепле и уюте, рядом с милой Югеттой, несколько месяцев, а может, и год. В конце концов, отдых он заслужил…
Итак, шевалье де Пардальян ехал в Париж. Он пустил коня шагом, чувствуя, что никак не может избавиться от грустных мыслей.
— Я один, один во всем мире… Негде мне приклонить голову, не о ком мне позаботиться… Что ж! Зато я обладаю редчайшими сокровищами — свободой и независимостью…
День кончался, солнце уже клонилось к закату. Внезапно лошадь шевалье резко остановилась. Пардальян очнулся от грез и натянул поводья. Только тут он увидел, что дорогу коню преградил человек. Перед шевалье стоял улыбающийся Жак Клеман, по обыкновению облаченный в монашескую рясу. Пардальян спешился и пожал монаху руку.
— Вы ли это, дорогой друг?! — радостно воскликнул Жак Клеман.
Шевалье несколько удивился, ибо привык видеть своего знакомца сдержанным и даже бесстрастным.
«Слава Богу! Он, кажется, отказался от своей сумасшедшей затеи, — подумал Пардальян. — Тем лучше для него, да и для короля Франции…»
— А я еду в Париж, — заявил шевалье монаху. — Вы прекрасно выглядите, мой друг: глаза блестят, румянец на щеках, с уст не сходит улыбка. Похоже, вы счастливы?
— Счастью моему нет предела!
— Вот как? И что же сделало вас счастливым?
— Любовь!
— Прекрасно. Но, позвольте полюбопытствовать, куда это вы спешите в таком приподнятом настроении?
— К смерти!
Пардальяна словно холодной водой окатили. Он пригляделся к монаху повнимательней и понял, что тот охвачен неестественным, экзальтированным восторгом.
— А как вы, шевалье, собираетесь попасть в город? — спросил монах.
— Да очень просто! Попрошу разрешения у стражей ворот.
— Не получится. У них приказ: никого не впускать, никого не выпускать. Возьмите этот образок, с ним вас пропустят в город, да и в Париже никто не задержит.
Пардальян машинально взял образок.
— Я мог бы и сам им воспользоваться по возвращении, — добавил Жак Клеман, — но я не вернусь!
Пардальян побледнел. Он положил руку на плечо монаха и произнес:
— Послушайте…
— Молчите! — прервал его Жак Клеман. — Молчите! Я знаю все, что вы можете сказать мне. Ничто, слышите, ничто не остановит меня! Если бы моя мать восстала из могилы и приказал: «Остановись!», я бы оттолкнул ее и двинулся навстречу судьбе.
Глаза Жака Клемана затуманились, лицо залила бледность, голос зазвучал глухо и жестко. Пардальян понял, что любые слова бессильны перед этой решимостью. Он коротко попрощался с монахом и сел в седло. Жак Клеман быстрым шагом направился в сторону Сен-Клу. Пардальян проводил его взглядом и вздохнул:
— Гроша ломаного не дам за шкуру Валуа! Да и жизнь самого Жака Клемана недорого теперь стоит… Что ж, он идет навстречу судьбе!.. Прощай, сын Алисы де Люс!
Шевалье благополучно добрался до Парижа, и его впустили в город, едва он показал образок Жака Клемана.
Надо сказать, что через месяц после смерти герцога де Гиза парижский парламент в полном составе был арестован. Этот арест осуществил Бюсси-Леклерк, вернувшийся в январе в Париж, причем осуществил гениально.
Обе палаты парламента как раз собрались на заседание, чтобы составить письмо королю и поблагодарить его за те уступки, которые он сделал третьему сословию. (В Париже тогда жгли изображения Валуа и сбрасывали королевские статуи, так что подобное мероприятие требовало немалой отваги. ) Майенн навестил Бюсси-Леклерка, вновь приступившего к своим обязанностям коменданта Бастилии, и спросил:
— Сколько судейских вы сможете упрятать в крепость?
— Хоть десять тысяч. Если места не хватит, будем их штабелями складывать!
— Прекрасно. Сегодня вечером надо препроводить в Бастилию господ из парламента, но так, чтобы они не подняли шум на весь Париж.
— Положитесь на меня! — заверил Майенна Бюсси-Леклерк.
Он взял с собой пять сотен стражников и отправился во дворец парламента. Он вошел в зал заседаний, не снимая шляпы, с пистолетом в руке. Президент спросил, по какому праву Бюсси явился в парламент.
— По праву сильного, — ответил комендант Бастилии.
Кое-кто из советников попытался сбежать, но в коридорах они наткнулись на пики и алебарды стражников.
— Господа, не бойтесь! — крикнул Бюсси-Леклерк. — Я вас только провожу в ратушу, там с вами будут вести переговоры.
Члены парламента посоветовались, и, наконец, президент заявил:
— Господа, давайте отправимся на переговоры в ратушу, а вас, господин де Бюсси-Леклерк, попрошу обеспечить нам эскорт.
