Марта щекой коснулась моей щеки и сказала:
– Привет-привет!
Она спросила:
– Что ты пьешь?
– «Божоле». Тут больше ничего нет.
– С Бегбедером уже поболтал?
– Зачем это мне с ним болтать?
– Представляешь, он подарил мне свою книжку!
– Только не говори, что ты станешь ее читать.
– Ну, не стану. Все равно приятно. У него смешные книжки?
– Нет.
– Нет? Жалко. Расскажи о себе. Как ты?
– Ничего.
– Все ездишь? Не надоело?
– А чем мне еще заниматься?
И Марта, и я родились в Петербурге. При этом познакомились мы с ней в Гоа (Индия), а виделись последний раз год назад в Амстердаме.
– Куда ездил теперь?
– Тебе это интересно?
– Не очень. Но ты все равно расскажи.
– Две недели назад был в Хорватии.
– Там тепло?
– Еще как!
– Понравилось? Расскажи, что именно тебе понравилось в Хорватии?
Мы помолчали. Марта взяла себе еще бокальчик вина. Она спросила:
– В Ригу не собираешься?
– Хорошо там?
– Да уж лучше, чем здесь. Там Европа.
– Европа?
– Конечно Европа! Обращаясь ко мне, не забудь добавлять слово «мисс», понял?
– Понял… мисс. Там действительно хорошо?
– Там отлично!
– Где ты там живешь?
– Я купила дом в самом центре города. В этом доме есть привидения.
– Привидения?
– Дом очень старый. Раньше в нем был монастырь. Говорят, семьсот лет назад два монаха попросили замуровать их в стену. Когда они умерли, стену просто заложили и скелеты до сих пор находятся где-то внутри. Представляешь?
Мы помолчали. Потом я спросил:
– Ты сама видела эти привидения?
Марта ответила:
– Нет.
– Я думаю, что из монахов, наверное, не получаются привидения. Души монахов, наверное, сразу попадают в рай.
– Не факт. Может, это были плохие монахи.
3
Из «Полиглота» мы перебрались в ирландский бар «Почтовый Экспресс». Марта спросила:
– Какие у тебя планы?
– На вечер? Или вообще?
– На вечер.
– Не знаю. Уже поздно. А вообще, я бы тоже попробовал уехать из страны.
– Ты же пробовал. Ты же не можешь жить нигде, кроме своего города.
– Ну, да… Ну, не могу…
– У меня в пяти минутах ходьбы от дома течет рижская река.
– Да?
– Называется Даугава. Если по ней поплыть на запад, то попадешь в море.
– В какое море?
– В Балтийское. Наверное в Балтийское. Не важно. Какое-то большое море. Раз в два дня я с приятелями укуриваюсь до полного аута, смотрю на реку и все думаю об этих замурованных мужиках. О монахах, похороненных в моем доме. Представляю, как умру и меня тоже с ними замуруют.
– А я совсем лох. Вне Петербурга долго жить не могу. Марихуану не люблю. Тебе, наверное, смертельно скучно со мной, да?
– Сексом тоже не занимаешься?
– Почти совсем нет.
– И не хочется?
– Почти совсем нет. Привык уже.
– Поезжай в Лондон. Ты же раньше хотел жить в Лондоне.
– Больше не хочу.
– Почему?
– Там все давно умерло.
– Тогда поезжай в Берлин.
– В Берлине тоже все давно умерло. В Европе везде все давно умерло.
– Здесь у тебя зато жизнь!
– Здесь, на Востоке, жизни никогда не было. Но теперь ее нет и на Западе.
– Что же делать?
– Ничего. Дожить свою жизнь до конца и тоже стать мертвым. Как весь окружающий мир. Скоро Россия начнет разваливаться на куски, и нас всех поубивают.
– Вот так, да? Никакой надежды?
– Я, знаешь, марихуану не люблю. Не в обиду присутствующим – на мир смотрю трезво.
– Я, между прочим, тоже курю не очень часто.
– Да? А как же замурованные мужики?
– Что, «замурованные мужики»?
– Мне казалось, ты укуриваешься через день.
– Через день – это и есть не очень часто.
Мы помолчали. Марта спросила:
