— И все-таки вы все равно меня не любите, — с горечью заключил он. — Тогда позвольте мне хотя бы надеяться, что когда вы лучше узнаете меня, вы согласитесь принять мое имя.
— Теперь я знаю вас достаточно, — ответила она, качая своей очаровательной головкой. — Но даже если бы я любила вас, я бы все равно ответила вам: «Нет, я не смогу стать вашей женой».
— Но почему?
— Неужели вы не понимаете? Да разве может благородный граф де Вальвер жениться на такой девушке, как я?
— Но разве вы не порядочная девушка?
— Да, — гордо ответила она, — и уверяю вас, вполне могу поставить это себе в заслугу. Но дворянин, человек с вашим положением, не женится на какой-то там Мюгетте, или Мюгетте-Ландыш, как прозвали меня парижане.
— Ерунда! Если бы вы знали, как безразличны мне все эти глупости!
— Но мне они не безразличны, и я обязана предостеречь вас от опрометчивого поступка. Через несколько лет вы встретите благородную особу, достойную вас во всех отношениях, и посмеетесь над вашей прошлой влюбленностью. А мне будет приятно сознавать, что вы благословляете скромную уличную цветочницу, вовремя понявшую, какое непреодолимое расстояние отделяет ее от такого человека, как вы.
— Вы ошибаетесь, — произнес он с мучительной болью в голосе, — сердце мое отдано вам и останется вашим до самой смерти. Если вы не хотите видеть меня своим супругом, я никогда не женюсь на другой, никогда не полюблю другую. Воспоминание о вас будет жить в моей душе до тех пор, пока милосердный Господь не призовет меня к Себе… а, я уверен, что он не замедлит это сделать.
Она вздрогнула. Тон, которым были произнесены эти слова, не оставлял ни малейших сомнений в намерениях говорящего.
«Если он говорит правду, — размышляла она про себя, — а похоже, что так оно и есть, он действительно способен умереть от любви!.. Но я не могу выйти за него замуж! Нет, не могу… Я не должна выходить за него».
Вслух же она ласково сказала:
— Вы забудете меня. Вам необходимо это сделать… К тому же я обязана сказать вам: «Я не свободна».
— Не свободны! — непонимающе повторил он. — Так значит, вы замужем?
Она испугалась, увидев, как он внезапно побледнел; черты его лица исказились. Она быстро ответила:
— Нет-нет, ради всего святого, не думайте об этом!
— Но… тогда… вы любите другого?
— Тоже нет… Я не люблю никого… и никогда никого не любила… и я чувствую… да, чувствую, что если бы мне суждено было полюбить, то я полюбила бы только вас.
— Тогда не лишайте меня надежды!.. — взмолился Вальвер. — Позвольте надеяться, что позже… я подожду… О, я стану ждать столько, сколько вам будет угодно!
— Зачем вы мучите меня? — простонала девушка.
И она прямо и открыто посмотрела на него; взгляд ее, казалось, проникал в самую душу Вальвера.
— Я не свободна, но пусть это обстоятельство послужить вам утешением, потому что, клянусь своим вечным спасением, я не свободна не только для вас, но и для любого, кто обратится ко мне с подобным предложением. Клянусь вам, я никогда не выйду замуж… а значит, не буду принадлежать никому. Прощайте же, господин де Вальвер. В моей печальной жизни было очень мало радостных дней — уверяю вас, я могу все их пересчитать по пальцам! И вам я обязана одним из самых чистых и светлых их них. Я никогда не забуду вас.
Она нежно и печально улыбнулась ему и, воспользовавшись его растерянностью, легким и уверенным шагом заторопилась к улице Сент-Оноре.
XVII
КУДА НАПРАВЛЯЛАСЬ ЮНАЯ ЦВЕТОЧНИЦА
Вальвер был раздавлен, уничтожен. Глядя безучастным взором вслед юной красавице, он ошеломленно повторял:
— Она не свободна!.. Она не свободна!.. Что она имела в виду?.. И почему она не свободна… раз она не замужем… раз никого не любит… Она сама мне об этом сказала. А раз она сказала, значит, так оно и есть, потому что такое чистое и невинное создание не может лгать… И когда она призналась, что если бы смогла полюбить кого-нибудь, то полюбила бы меня, она наверняка говорила правду! Нет, она не солгала, я чувствую, что она полюбила бы меня… Но тогда что же?.. Почему она не свободна, почему?.. Клянусь Небом, я должен узнать, что скрывается за ее словами, и я это узнаю!..
И он словно безумный бросился на улицу Сент-Оноре. Догнать Мюгетту-Ландыш не составляло никакого труда. До сих пор Вальвер действовал под влиянием внезапных побуждений. Он был слишком растерян, чтобы рассчитывать свои поступки. Но как только он принял решение, он тут же обрел хладнокровие, необходимое для его выполнения. Он начал с того, что по самые глаза закутался в плащ и принялся издалека наблюдать за девушкой. Давно привыкнув к подобного рода маневрам, он был уверен, что останется незамеченным ею.
Мюгетта шла по направлению к Трауарскому кресту. Он быстро понял, что на этот раз она устремилась прямо к цели, не сворачивая и не петляя по улицам, как обычно поступала, когда желала ввести в заблуждение тех, кто захотел бы выследить ее.
Но не только Одэ пришел к такому выводу: еще один преследователь, закутавшись в плащ, шагал за Вальвером; главным объектом его внимания, без сомнения, была девушка. Судя по тому, что ни Вальвер, ни Мюгетта не заметили этого человека, можно было сделать вывод, что и ему не внове подобного рода дела. Этим преследователем был Стокко. Откуда он появился, как оказался здесь, позади юной цветочницы? Не имеет значения. Главное, что он был тут и, подобно Вальверу, следил за ней.
Почему же сегодня наша красавица пренебрегла своими обычными мерами предосторожности? Возможно, она посчитала, что теперь ей нечего опасаться, раз она находится под покровительством всемогущей герцогини Соррьентес. А может, взволнованная признанием Вальвера, она впервые за долгое время позабыла о них. Во всяком случае она, не прячась, дошла до улицы Арбр-Сек, а затем свернула налево и оказалась на площади Трех Марий, находившейся возле начала Нового моста и позже превратившейся в продолжение улиц де ла Моннэ и Пон-Неф.
Она вошла в кабачок, но задержалась там всего на несколько минут. Со двора кабачка она выехала, сидя на спине маленького серого ослика; дабы не потерять равновесие, девушка упиралась ногами в аккуратные деревянные стремена. На шее ослика с двух сторон висели корзины. Одна корзина была пуста, во второй же лежал объемистый сверток. Только проницательный взор влюбленного мог узнать Мюгетту- Ландыш в этой фигуре, закутанной с головы до ног в коричневый плащ с огромным капюшоном, который девушка предусмотрительно надвинула на лицо.
— Вперед, Гризон, вперед, — ласково подбодрила ослика Мюгетта, — мы и так здорово опаздываем.
Гризон прислушался, пошевелив своими серыми ушами, взмахнул хвостом и пустился рысцой.
Не нуждаясь ни в чьих указаниях, он резво побежал по Новому мосту. Ясно было, что он прекрасно знает дорогу.
Весь во власти своих мрачных мыслей, Вальвер, прибавив шаг, последовал за ослом.
Следом за ним, крадучись, словно выслеживающий добычу лис, пробирался Стокко.
Напрасно люди считают осла глупым животным. Напротив, он очень сообразителен и обладает превосходной памятью. У него покладистый нрав, и если с ним обращаться хорошо, он глубоко привязывается к своему хозяину. Гризон, похоже, обожал свою хозяйку, отважно восседавшую у него на спине. Нет сомнений, что она баловала его, и он по-своему выражал ей свою признательность. Словно поняв адресованную ему просьбу, он бодро затрусил по хорошо известной дороге. Погруженная в свои мысли, Мюгетта не утруждала себя ролью погонщика, так как по опыту знала, что во всем может положиться на умное животное.
И впрямь: смышленый серенький ослик пересек мост, выбежал из города через ворота Дофина и,
