В нескольких словах он объяснил свой план. Как только Пардальян закончил говорить, оба приступили к делу.
Хотя шевалье окончательно уверился в силах своего юного друга, он тем не менее сам принялся сбивать замок. Удары камнем оказались во много раз действеннее ударов железным прутом: вскоре замок упал на землю. Пардальян бросил камень на землю перед дверью.
Затем оба, тесно прижавшись друг к другу, залегли за этим спасительным валуном. Протянув руку, Пардальян резко рванул дверь на себя и мгновенно вновь распростерся за камнем. Случилось то, о чем он и говорил: д'Альбаран, предупрежденный шумом сбиваемого замка, увидел, что дверь настежь распахнулась, и решил, что сейчас в ее проеме появится Пардальян. Не долго думая он приказал: «Огонь!» — и тут же прогремели три выстрела.
Пардальян и Вальвер немедленно столкнули камень вниз, и сами, не теряя ни секунды, бросились вслед за ним в воду. Пардальян надеялся, что тяжелая глыба перевернет лодку соглядатаев Фаусты. Однако за тот краткий миг, что они провели на краю обрыва, ожидая, пока рассеется дым от выстрелов, они поняли, что не достигли своей цели. Лодка по-прежнему была здесь, внизу, на расстоянии не более туаза. И они прыгнули не в воду, а в саму лодку. А так как на этот раз они ничего не рассчитывали, то и угодили точнехонько в нее.
Д'Альбаран стоял, держа в руке все еще дымившуюся аркебузу. Когда Пардальян и Вальвер соскочили в лодку, она закачалась и великан-испанец, потеряв равновесие, вниз головой ухнул в воду. У его людей не осталось времени понять, что именно произошло. Они только почувствовали, как их схватили чьи-то железные пальцы и, приподняв над водой, швырнули в волны.
Все описанное нами произошло в десятые доли секунды. Тот, кто сидел на веслах, так и не смог прийти в себя и застыл, словно статуя, раскрыв от удивления рот.
Пардальян схватил его за шиворот, хорошенько встряхнул и, указав на реку, сурово приказал:
— Прыгай, мошенник!..
Лицо Пардальяна внезапно приняло столь жуткое выражение, что несчастный с громкими воплями кинулся в воду.
— Дьявол! Это сам дьявол!.. — вопил он.
Вальвер, успевший уже взять весла и начать грести, разразился гомерическим хохотом, и Пардальян радостно последовал его примеру. Однако смеялись они вовсе не над перепуганным беднягой, а над тем, с какой быстротой и легкостью им удалось осуществить свой маневр, который вполне мог завершиться смертью одного из них, а то и обоих сразу. Но для них все окончилось благополучно, они не получили ни единой царапины. Шпаги — и те остались в ножнах.
— Похоже, — усмехнулся Вальвер, — достойная Фауста решила, что купание в реке в верхней одежде не пристало таким людям, как мы с вами, и нарочно прислала нам эту лодку.
— Вы забываете, что она решила нас искупать еще раньше, причем отнюдь не в речных волнах, — напомнил Пардальян, указывая на их платье, запятнанное грязью и все еще не просохшее.
Тем временем погрузившиеся в воду д'Альбаран и трое его подручных вынырнули на поверхность. У них также не было ни единой царапины, поэтому они быстро поплыли вперед, делая мощные гребки, как люди, привыкшие к постоянным физическим упражнениям. Первым побуждением гвардейцев Фаусты было достичь ближайшей лестницы, ведущей на берег. Для этого им достаточно было проплыть по течению чуть более двадцати метров: детская забава для таких, как они.
Однако их начальник думал иначе. Хотя в последнее время д'Альбарану постоянно не везло, и он никак не мог исполнить до конца ни одного приказания герцогини, он был по-прежнему настойчив и упорен. Вот и сейчас он не хотел признать свое поражение и позорно ретироваться. Громко и отрывисто он велел своим людям следовать за ним. Испанские дворяне, служившие в охране Фаусты, привыкли не обсуждать полученные распоряжения и тут же подчинились. Изменив направление, они поплыли за своим предводителем, который, отважно борясь с встречным течением, бросился в погоню за лодкой.
Лодка находилась совсем рядом, так что догнать ее не составляло большого труда. Вопрос был лишь в том, захотят ли Пардальян и Вальвер, чтобы их догнали. Мало того: любой иной, не столь великодушный, как наши друзья, противник, непременно воспользовался бы удобным случаем и избавился бы от своих врагов.
Последнее было легче легкого: следовало подпустить д'Альбарана и его приспешников поближе к лодке, а потом убить их поодиночке ударом шпаги или тяжелого весла. К счастью для пловцов, рыцарское благородство Вальвера и Пардальяна никогда не позволило бы им напасть на безоружных. Разгадав намерения д'Альбарана, они только старательней налегли на весла. Иронически усмехнувшись, Пардальян крикнул преследователям:
— Предупреждаю вас, господа, что мы плывем к воротам де ла Сонри. Если вы не чувствуете себя в силах доплыть туда — ведь вам все время придется грести против течения, — то не стесняйтесь: мы готовы распрощаться с вами немедленно.
Д'Альбаран разразился потоком ругательств и угроз, но те, к кому они относились, были невозмутимы и не удостоили его ответом. Великан-испанец все же не собирался прекращать погоню, однако, несмотря на свое упорство, вскоре понял, что лодка движется раза в четыре быстрее его. Таким образом он был заранее обречен на поражение; к тому же и он, и его люди постоянно рисковали утонуть, попав в водоворот неприметного донного течения. И д'Альбаран наконец отдал приказ плыть к ближайшей же лестнице. Он понял, что главное сейчас — это поскорее выбраться из холодной воды.
Пардальян и Вальвер беспрепятственно причалили к берегу возле улицы Сонри, ведущей от долины Нищеты и набережной де ла Межиссери к улице Сен-Жермен-л'Оксеруа и огибавшей по дороге замок Шатле, от которого ее отделяла всего лишь улица Пьер-о-Пуассон, ставшая сегодня частью площади Шатле. Впрочем, сегодня нет уже и улицы Сонри.
Друзья благополучно добрались до улицы Сен-Дени и направились прямо к Пардальяну, то есть в гостиницу «Золотой ключ». Шевалье предложил Вальверу сменить испачканную и промокшую одежду и хорошенько подкрепиться, ибо час обеда давно миновал. К тому же теперь Пардальян сгорал от нетерпения услышать от Вальвера все, что тому удалось узнать о маленькой Лоизе, дочери Жеана де Пардальяна.
В гостинице шевалье ожидали Эскаргас и Гренгай — двое слуг Жеана, с которыми мы уже встречались в первых главах нашего романа. Они прибыли из Сожи накануне вечером и рассчитывали застать Пардальяна, назначившего им свидание в «Золотом ключе»; несомненно, так бы оно и было, если бы Пардальян случайно не заметил на улице Фаусту.
Обоих храбрецов уже начинало волновать отсутствие отца их хозяина. Надобно отметить, что их беспокойство передалось и мадам Николь, аппетитной толстушке, являвшейся владелицей «Золотого ключа». Как вы помните, она испытывала особое почтение к своему знаменитому постояльцу.
Прибытие Пардальяна успокоило достойных удальцов. Мадам Николь бросилась готовить смену белья и одежды для господина шевалье, а затем вихрем устремилась на кухню, чтобы собственными руками изготовить вкусный и изысканный обед, к которому были поданы любимые вина Пардальяна. Чтобы никто не мешал его беседе с Вальвером, шевалье потребовал подать еду в комнату.
А так как Гренгай и Эскаргас уже завершили свою трапезу, то Пардальян послал Гренгая за своей лошадью в трактир, где, как мы помним, он оставил ее, преследуя Фаусту, а Эскаргасу приказал бежать на улицу Коссонри и принести сухой костюм для Вальвера.
Эскаргас не застал дома Ландри Кокнара, который отправился на поиски своего хозяина. Однако будучи человеком предусмотрительным, мэтр Ландри оставил в квартире матушку Перрен, чтобы, в случае, если хозяин вернется раньше слуги, она смогла бы рассказать ему о несчастье, случившемся с его невестой.
Таким образом Эскаргас нашел только матушку Перрен. Узнав, что он послан графом де Вальвером, Перрен стала умолять Эскаргаса передать господину де Вальверу, что одна женщина, приехавшая их Фонтене-о-Роз, ждет его у него на квартире, дабы сообщить очень важные известия, касающиеся мадемуазель Мюгетты. Добрая женщина не знала Эскаргаса, а потому не решилась посвятить его в суть дела.
Разумеется, наиболее надежным и верным способом было бы последовать за Эскаргасом и самой все рассказать Вальверу. К несчастью, женщина об этом не подумала — вероятно, потому, что этот способ был самым простым. Она решила, что когда посланец произнесет название «Фонте-не-о-Роз» и имя Мюгетты, то пылкий влюбленный с полуслова поймет, в чем дело, и мгновенно прибежит домой. Несомненно, так бы и
