— Хозяин, — сказал он, — простите старика. Должен ли я бояться этой книги? Но она пугает меня. Она священна.
— Тебе нечего бояться. Ты не умрёшь, если заглянешь в неё.
— Я прожил на свете столько лет… За это время сменилось несколько поколений. Я не боюсь смерти. Жизни — порой боюсь. Людям не дано помнить все, что произошло за столько столетий, и многое забылось. То, что я делал сегодня, дороги к часам, как обращаться с их механизмами — это я помню хорошо, но что, если я загляну в прошлое, а окажется, что все не так, как я помню?
Картер немного подумал, прежде чем ответить.
— Йормунганд считает нашу жизнь не имеющей значения, а нашу смерть — бессмысленной. Но я смотрю на этот Дом, думаю о той долгой жизни, что ты прожил, и не верю ему. Да, мне, пожалуй, никогда не понять тебя до конца, ведь ты столько повидал на своему веку. Ты — тайна, которую мне ни за что не разгадать. Я не знаю, что тебе посоветовать, друг мой.
Енох пожал плечами.
— Этот старый дряхлый дракон, что он знает? Многое об этой жизни, совсем немногое — о будущей. Одно из его имён — Насмешка. Мне необходимо заглянуть в эту книгу? Необходимо. И Йормунганд не лжёт, хотя та истина, о которой он умалчивает, может быть страшна. Я открою книгу и расскажу, что увижу.
— Ты должен дойти только до четвёртой страницы, и не дальше. Дальше лежат воспоминания, которые порой… неприятны.
Енох открыл книгу и стал вглядываться в страницы, которые сейчас для Картера оставались пустыми. Вскоре Часовщик широко открыл глаза.
— Тут возникает изображение — самое настоящее, как мои собственные руки. Вижу мощёную площадку, вокруг неё — посёлок. Это Иннмэн-Пик до воздвижения там горы. Теперь я вспоминаю… В самом начале моего служения я побывал там, и один человек — похоже, не простой смертный — водил меня по этим плитам, и показал мне один камень, что лежал в самом центре, и объяснил, в чем его суть. Это Краеугольный Камень, самый первый камень в основании Эвенмера, на котором покоится все остальное. На нем есть знаки, символы и печати, которых не прочесть никому из людей, этот камень — основа всего в Доме. Показав мне его, тот человек сказал, что здесь будет воздвигнута гора, Пик, который скроет и защитит этот камень от людских глаз. Когда я побывал в Иннмэне снова, там уже стояла гора, но человека того я больше никогда не видел.
Енох ещё на миг задержал взгляд на странице, вздохнул и отвернулся от книги. Глаза его были полны страха.
— Анархисты выкрали Краеугольный Камень, чтобы выстроить новый Дом, чтобы изменить все, что было, что есть и что будет! Мы должны остановить их!
Мысли Картера метались, но он взял себя в руки и спросил:
— Енох, если, как ты говоришь и как верю я, этот Дом сотворён Господом Богом, разве Он не может сам остановить их?
— Мы — его слуги на земле. Долг Хозяина — защищать Дом, а мой долг — заводить часы. Картер стыдливо склонил голову.
— А что, если Хозяина постигнет неудача?
— Разве нам под силу постичь замысел Господень? Он слишком высок.
Некоторое время они сидели молча и думали — каждый о своём, но вот наконец Енох подал голос:
— Хозяин, у меня много вопросов, но теперь, когда я заглянул в книгу, я уже не так страшусь. И мне… — У него вдруг перехватило горло. Таким Картер его ещё никогда не видел. — Мне бы хотелось ещё разок взглянуть на Арамею, мою родину — такую, какой она была в дни моей юности.
— Это может быть больно, ведь я тебя предупреждал. Книга показывает что пожелает, и далеко не всегда это то, чего хочется нам.
— И все-таки — можно? Картер кивнул:
— Просто переверни страницу.
Енох так и сделал. Он смотрел в книгу, и лицо его озарилось необыкновенным покоем, глаза стали блестящими, как золотые монеты, морщины и складки, что залегли на лице, разгладились, груз вековой усталости словно спал с его плеч, а вместо усталости на плечи, казалось, легла священная плащаница. Он казался бессмертным, не просто человеком, в нем появилось благородство бронзовой статуи.
«Как он прекрасен в своей древности», — подумал Картер, и на глаза его навернулись слезы любви к старику.
Но вот по лицу Еноха пробежала тень тревоги, и он снова превратился в усталого старца с чёрными ассирийскими курчавыми волосами. Он отвернулся от книги и попытался улыбнуться, но улыбка вышла тоскливая, а в следующее мгновение старик разрыдался и уронил голову на руки. Картер в смятении стоял рядом и не знал, что делать.
— Простите меня, Хозяин, — проговорил Енох, наконец совладав с собой. — Знаю, у вашего народа не принято вот так давать волю чувствам, но я родом из другой земли, где порой то, что на сердце, проливается из глаз. Я видел Арамею такой, какой её помню, я чувствовал её холодные ветра, слышал шелест листвы в виноградниках по берегам Евфрата. Я видел и мою драгоценную жену прекрасной и юной, после рождения нашего первого сына, Мафусаила, которого я держал на руках. Лицо моей жены было покрыто испариной, так она изнемогла от родовых мук, но она сказала мне, как любит меня, а я стоял, качал на руках моего малыша и был безмерно счастлив и горд. Ни её, ни сына нет на свете уже много тысяч лет, а мне не было позволено последовать за ними. Нет, я не ропщу, я не жалуюсь на свою работу, на свою боль, и люблю жизнь, отпущенную мне, но я тоскую по ним всем сердцем, и порой я жажду, чтобы Господь Бог призвал меня к себе, домой. — Енох немного помолчал и добавил: — Спасибо вам за то, что позволили мне заглянуть в книгу.
— Прости за то, что она причинила тебе боль. Старый еврей покачал головой.
— И в печали есть сладость. Следует ли мне сожалеть? Я вновь увидел их лица, и я их не забуду.
— Стало быть, анархисты пытаются реорганизовать реальность, — задумчиво проговорил Хоуп, перелистывая тяжёлый том в бархатном переплёте. Все собрались в его кабинете: Картер, Даскин и Сара сидели напротив Хоупа за его письменным столом, заваленным множеством книг, Енох грел руки у камина, Чант стоял у окна, а Грегори отрабатывал позиции у бильярдного стола. — И этот Краеугольный Камень, упоминаний о котором мне нигде не удаётся найти, является ключевым моментом?
— Он — основа Эвенмера, — откликнулся Енох. — Все, что нам нем построено, устоит.
— И они строят Обманный Дом за Шинтогвином, строят по своему вкусу, — сказал Картер. — Там, во тьме. По мере того как строится тот дом, наша реальность меняется. Мы должны положить этому конец.
— «Четыре дворца я поставил — на севере, западе, юге, востоке. Пред каждым из них на лужайке зеленой — фонтан золочёный, где струи воды закипают, вздымаясь из пасти драконов», — пробормотал Чант, глядя в окно, за которым мела и мела метель.
— Вот именно, — кивнула Сара. — А мы — те, на кого хотят напасть эти драконы.
Хоуп выбрал ещё одну книгу и передал её Картеру.
— Здесь карта Шинтогвина, составленная более двухсот лет назад.
— Но с какими силами нам туда двинуться? — задумчиво проговорил Картер.
— С войском, — не раздумывая, объявил Грегори, загнав девятый шар в угловую лузу. — Чтобы разделаться с этими мерзавцами одним махом.
— Тогда нам придётся сразиться с армиями Шинтогвина, Эффини и Даркинга до того, как мы доберёмся до Обманного Дома, — заметил Хоуп. — Даже Брудхайм может подключиться, если сочтёт, что ему грозит опасность.
— Они что же, не захотят пропустить нас? — спросила Сара. Хоуп вздохнул, побарабанил пальцами по крышке стола и задумчиво уставился в потолок.
— Можно было бы заслать туда дипломатические миссии, и уже через две недели наши эмиссары были бы на месте. Но стоит ли нам испрашивать у правителей этих стран разрешения на проход через их земли? Не исключено, что они в сговоре с анархистами, и тогда получится, что мы раскроем свои карты. Нам бы лучше захватить их врасплох.
— Но разве вообще возможно незаметно провести войско по Дому? — покачал головой Енох. — Слухи
