– Тебя не удивляет мое нынешнее состояние?
– Нет.
– Тебе не противно?
– Смотреть на тебя?
– Да.
– Многое другое в тебе вызывает у меня отвращение. А твой нынешний вид всего лишь следствие… Впрочем, ты сам знаешь чего.
– Грешной жизни? – Его губы растянулись в циничной улыбке, продемонстрировав обломки желтых зубов. Пара влажных глаз на том, что было когда-то лицом, уставилась на Неманю сквозь обмотанные вокруг головы бинты.
– Твоего образа жизни.
– И ты жил точно так же, припоминаешь? И все еще продолжаешь так жить. Как так получилось, что ты продолжаешь жить, а я уже стал наполовину трупом?
– Этот вопрос ты должен был задать самому Себе. Много лет тому назад.
– Мне не хватало времени для того, чтобы морализировать.
– Правильно. Ты слишком был занят добыванием денег.
Драгутин протянул левую руку к столику, на котором стоял стакан с водой. Он с усилием поднял его и поднес к губам. По тому, как он сделал глоток воды, было заметно, что даже это простейшее усилие причиняет ему ужасную боль.
– Ты всегда с легкостью осуждал других. Таким же суровым образом, как уже годами осуждаешь самого себя. Кстати, раз уж мы заговорили об этом: как Анна?
Нечто черное и холодное шевельнулось в глазах Немани. Стиснув зубы, он процедил:
– Ты прекрасно знаешь, как она…
– Да, знаю… – простонал Драгутин. – Но вопрос в другом: знают ли другие?
– Думаешь, это кого-то волнует?
– Конечно же нет, старый мой друг… Все умерли. Кроме тебя. И меня. Хотя не беспокойся на этот счет – мне недолго осталось.
– Разве? А я надеялся, что дольше помучаешься. Ты это заслужил.
– Да, ебать мою сучью матерь! – ядовито выругался Драгутин. – Сколько я денег спустил на докторов, хирургов, специалистов по кожным заболеваниям и медицинских шарлатанов… Я побывал даже у одной бабки в Сияринской Бане, чтобы она мне бальзам сделала. Отказалась! Не знаю почему… Хотя, честно говоря, знаю. Когда я понял, что со мной на самом деле происходит, было уже поздно. Моя сестра, ты ее видел… Дивная женщина! Пригласила попа Луку из Свято-Никольской церкви. Я его прогнал. Никогда не любил этих чернорясников. Он оставил мне вот этот требник[45]. Сказал – пригодится.
– А ты принципиальный человек и всегда таким был.
– Да. Но одними принципами не проживешь. А… Как оно там? От Тела и Крови Господа нашего…
Неманя ничего не сказал, а только продолжил холодно рассматривать хрупкую фигуру Драгутина, закутанную в одеяло. Там, где не было бинтов, просматривалась шелушащаяся, бледная нездоровая кожа.
– Это не болезнь, нет… Это наказание. Я бы лучше выглядел, если бы заразился проказой. – В голосе Драгутина звучала какая-то странная ирония. – Я слышал, ты не скрываешь от народа, что служишь офицером у Дражи Михаиловича. Похоже, тебя совсем не волнуют возможные последствия этой бравады. Здесь никто не знает, кто пьет, а кто платит за выпивку, в этом задроченном городе. Человек с твоим опытом наверняка представляет, как следует замаскироваться в толпе. Как говорят эти твои: low profile?
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Понимаешь, да только вида не подаешь. А я вот совсем обосрался, мать твою за ногу. Похоже, завтра уже еловые доски обнюхивать буду. Скажи мне… Знает ли добрый генерал Михаилович, кто ты такой на самом деле?
– Этого никто не знает.
– Не сомневаюсь. Ты хорошо в свое время постарался. Да только послушай, что тебе скажет твой старый друг Драгутин: подставят нас британцы, когда мы меньше всего этого ожидать будем. Видишь ведь, как они нас красиво, по-товарищески бомбят. Вот это настоящие союзники! В первую войну они бросили нас подыхать от тифа и голода, а сейчас нам жизнь своими бомбами украшают… Чем меньше сербов в мире – тем меньше проблем.
– Чего ты от меня хочешь?
– Да как это, мать его перетак… Прощения, что ли?
– Прощения? – Неманя холодно рассмеялся прямо ему в лицо. – За что я тебя простить должен? Ты ведь не меня убил, а кучу отличных мужиков. У них попроси прощения, когда встретишься с ними по ту сторону.
– Ну, тогда уже поздно будет.
– И теперь уже поздно, разве ты не видишь?
– Нет, не вижу… Пока что у меня есть что тебе дать… Это может многое изменить.
– И что же это?
Драгутин поднялся с кровати под скрип заржавевших пружин. Медленно переставляя ноги, он подошел к письменному столу, выдвинул один из ящиков и извлек из него кожаную записную книжку. Из нее он вынул листок бумаги и протянул его Немане.
Черными чернилами на нем был нарисован знак.
– Знаешь, что это такое? – спросил Драгутин. Даже самые короткие слова он произносил с легочным присвистом.
– Знаю, – подтвердил Неманя, с интересом разглядывая знак. – Это руна «вервольф».
– «Вервольф»?
– Древнегерманская руна, которая обозначает…
– Что?
После некоторого колебания Неманя ответил:
– Вурдалака[46].
Драгутин сокрушенно замотал головой и, почувствовав внезапную слабость, прислонился к столу.
– Ети твою мать… Он знал. Знал сукин сын, ебать его матерь швабскую!
– Кого это ты?
– Засранец этот… Штурмбаннфюрер Канн. Знал он!
– Что он знал? Что за дела у тебя с ним были?
Драгутин с огромным трудом вернулся назад, к кровати, и сел на нее. Несколько минут он, тяжко дыша, смотрел только прямо перед собой.
– Я где-то прочитал… Не помню, то ли у древнегреческих, то ли у римских философов. Не важно. Они говорили: «Сойди в подземелье, чтобы понять, кто ты на самом деле». И я сошел. Канн, когда я познакомился с ним, привел меня в восторг своей эрудицией и знанием всех этих древних чудных вещей.
– И ты был в восторге от его манеры расстреливать людей?
– Об этом я вообще не думал. По правде говоря, мне это было по херу… Ты ведь меня знаешь. Он рассказывал мне о том, что город Ниш стоит на лабиринте коридоров и подземелий, в которых сокрыты невиданные тайны. Он рассказал мне о том, что ищет одну, совершенно конкретную вещь. Но что именно – не сказал. Вспомнил только о Константине Великом. Я предложил помочь ему. У меня были кое-какие… контакты, которые очень помогли ему в исследованиях. В конце концов осенью мы нашли вход – в некрополе, что над Ягодином. Мы вошли туда – я, Марко Шмидт и два инженера.
– Не понимаю, из-за чего ты ввязался в это дело? Ты ведь никогда не был авантюристом. Что ты ожидал найти там? Чашу Грааля? Ковчег Завета? Эликсир молодости?
– Издеваешься надо мной?
– Нет, просто твои действия лишены всякой логики.
