яму землей. Закончив работу, он положил заступ рядом со свежим холмиком и опустился на землю.
Потом нащупал в кармане бумажный конверт. После долгих колебаний вытащил его и распечатал.
Некоторое время он смотрел в написанные кириллицей слова, будто это таинственные иероглифы. Он долго носил это письмо, не решаясь прочитать. Ему как-то не очень хотелось внимать этому воплю из загробного мира. Неманя полагал, что они с Драгутином окончательно выяснили отношения, что нет уже больше тех слов, которые смогли бы стереть прошлое, а вместе с ним все их мрачные тайны.
Тем не менее он преодолел нежелание и взялся за чтение.
Неманя, я все-таки наверняка безвозвратно ухожу под землю, где меня будут пожирать черви, и совершенно точно знаю, что никогда более не появлюсь среди живых, тем более в тот момент, когда ты будешь читать эти строки. Ничего не поделаешь, зовут меня боги подземного царства. Может, они нуждаются в новом подмастерье?
Но тем не менее мерцает у меня в груди какой-то огонек, эдакое желание начать жизнь сначала и исправить то, что было сделано не так. Я прекрасно знаю, что у меня нет права на такой шанс, но разве не по-людски надеяться на это, пусть даже и в такой безнадежной ситуации, как моя? Потому что если это не так, то Бог, в которого мы веруем, каждый своим безбожным образом, есть не что иное, как немилосердный судия и еще более страшный кровник.
Да, я видел, как умирали те парни. Я видел это и остался жив. И мне было наплевать на все. Нынешняя война всего лишь игра на выживание. Слишком много героев висит на телеграфных столбах. И не мое это дело – проявлять беззаветное геройство.
Я не ставил на кон свою душу, потому что у меня ее никогда не было. Но чтобы понять это, пришлось спуститься в тот мрак, пришлось сойти под землю и увидеть живьем всех тех тварей, что обитают там испокон веков, услышать их дыхание, почуять их, как собака чует приближение грозы… Обоссаться от страха, чтобы потом выйти оттуда преображенным, иным… Мертвым…
Я полностью утратил право на искупление грехов в тот момент, когда спустился вниз, к ним. Но ты не смей этого делать не потому, что ты такой, каким был, но только потому, что ты теперь такой, какой есть, потому, что ты, может быть, частица какого-то высшего, неизвестного нам творения.
Надеюсь, что твой Бог укажет тебе пути более правильные, нежели те, которыми водила меня моя тупоголовая гордыня, и я желаю, чтобы ты познал истинную сущность этого безумия и чтобы ты победил. Что же касается меня, то ты знаешь, что я – человек без роду племени и сестра, которая принесет тебе это письмо, – единственное, что было у меня в этой жизни. Совсем скоро забудут меня мои подельники, мои партнеры по грязным делишкам, девки из борделей, продажные правоохранители и лицемерные торговцы смертью… Наебут они меня мертвого точно так, как я умел их наебывать, пока был жив. В общем-то, это будет проявлением хоть какой-то справедливости, не так ли?
Но только ты этого не делай.
Поставь за меня хоть разок свечку, вспомни те дни, когда все было по-иному, когда мы были молодыми и неиспорченными нищетой и гордыней. Когда мы еще не знали ничего о том, что кроется в зазорах между двумя мирами, что таится под землей, по которой мы ходим, какие неведомые тайны прячутся на расстоянии вытянутой руки… И как много мы можем потерять, если дерзнем покуситься разгадать их.
Кто знает, друг мой…
Может, единственной могилой моей останется та, что теперь хранится в твоей памяти.
Неманя Лукич почувствовал, что в груди ширится неизъяснимая леденящая пустота. Взгляд его остановился на приписке в самом низу листа, сделанной мелким почерком:
P.S.
Оборотная сторона письма содержит ответ на некоторые загадки, которые ты так хотел расшифровать. Может быть, это покажется тебе более интересными, чем бред мертвого человека.
Неманя перевернул лист, который держал в руках, и затаил дыхание. В верхней части крупными буквами было написано:
ARCANA CONSTANTINA[56]
Под ними аккуратно нарисованная карта.
Он всматривался в переплетение ходов античного Наиса, вычерченных длинными извилистыми линиями, в топонимы, обозначенные рунами, в большой центральный круг, где пересекались все пути, в этот перекресток…
Неманя вдруг подумал, что хорошо бы когда-нибудь вернуться туда. В Ниш. В Наис. Под землю. И разгадать все тайны, те, до которых не добрались Драгутин Стеванович и Генрих Канн. Разгадать значение древних арканов, увидеть истинное лицо Константина Великого… Но его мечты прервал резкий свист, раздавшийся в небе. Где-то на Калемегдане один за другим прогремели взрывы, потрясшие до основания старинную крепость.
ДУ-ДУММ… ДУ-ДУММ… ДУ-ДУММ…
Неманя вынул зажигалку, чиркнул кремнем, и желтый огонек родился как будто из ничего. Нимало не колеблясь, он поднес письмо-карту к пляшущему огоньку, и пламя охватило бумагу.
Когда она догорела, Неманя почувствовал облегчение.
Через пару мгновений от последнего письма Драгутина осталась только кучка черного пепла. Неманя встал и обвел взглядом огненный фронт, приближавшийся к Белграду со стороны Авалы.
Где-то за ним, внизу, к столице также приближалось нечто темное…
Длинная извилистая линия.
Крсман Теофилович все еще оставался в городе.
Но бежать отсюда следовало, ибо это была уже не та Сербия, которую он знал, не тот город, в котором он родился. Теперь это была вотчина коммунистов, которую они превратили в свинарник. Ему следовало благодарить собственную предприимчивость, Божий промысел и жадность двух комиссаров, которые пока еще не арестовали его. Иначе бы он давно гнил в тюрьме, как большинство уважаемых граждан Ниша, которых ожидали сфабрикованные приговоры так называемых народных судов.
Все было подготовлено к исходу.
Самое необходимое он упаковал в несколько чемоданов и сумок. Вещей было немного, но на первое время должно было хватить. Они уедут на телеге к болгарской границе, а там их встретит старый деловой партнер из Софии, который уже обеспечил им поддельные документы. Дальше придется перебираться через Албанию, где их проведут местные контрабандисты. За эту услугу они потребовали заплатить золотом, причем половину авансом, – об этом уже договорился их болгарский приятель. Потом морем они попадут в Италию, а там… Кто знает? Одряхлевшая Европа пребывает в полнейшем хаосе. Изо дня в день приходят взаимоисключающие известия, и никто не знает, что в них правда, а что – ложь. И потому кто знает» в каких краях придется осесть ему и его семье, если их побег вообще удастся.
Сначала он хотел бежать через Грецию, но ему сказали, что тамошние партизаны жгут все церкви подряд и убивают попов. Да и избранное им наконец направление тоже не слишком безопасное, однако иного пути нет, потому он и вынужден рисковать.
В последний раз Крсман посмотрел на родной дом. Ему было не так уж и жалко покидать его, поскольку им уже объявили, что второй этаж займет некий пехотный капитан, а первый зарезервирован за комиссаром из Азбресницы с его семьей. За Теофиловичем великодушно оставляли летнюю кухню и сарай.
