имена, — получили только по одной корзине на брата. Но ему тетя Гвен выделила две.
Спасибо, Брайан. От души спасибо! Посмотри, куда я из-за тебя попал.
Ник лежал на кровати, вперив взгляд в матрас второго яруса. Тетя Гвен сказала, что на коктейль можно будет прийти в пять тридцать. Означает ли это, что коктейль найдется и для Кузена Ника?
Было пять сорок пять. За стенами «ночлежки» слышались голоса. Само по себе местечко ничего. Полная изоляция оказалась бы классной штукой, если бы не чертова прорва людей, живущих друг у друга на голове. Он приподнялся, спустил ноги на пол и встал. Что толку откладывать это до бесконечности!
Подъездная дорожка упиралась в небольшую площадку перед главным домом. На козлы положили пару плохо оструганных досок, и дедуля — новый муж тети Гвен — заведовал этим «баром». Сама тетя Гвен разносила крекеры и сыр. Дети играли в какую-то игру, девочки-подростки сидели на садовой скамейке, а остальные взрослые стояли рядом и вели себя преувеличенно вежливо. Это всегда знак того, что можно ждать чего-то недоброго, — когда взрослые ведут себя преувеличенно вежливо.
Ник посмотрел на двух девочек. Они не были похожи на двух закадычных подруг, он сразу это понял. Высокая, темненькая — ее зовут Мэгги — не желала иметь ничего общего со второй, похожей на мышку, Элли.
Мэгги была красоткой. В ней не было слащавой красоты, какая бывает у лидера школьной команды поддержки. Она была очень бледная, с большими, нежно очерченными губами и темными глазами. Брови росли низко над глазами. Одета в мужскую черную рубашку, слишком большую даже для ее роста и свисающую с плеч. Ник подумал, не стыдится ли она своей груди, которая — основываясь на поверхностном с ней знакомстве — выглядела великолепно.
Элли производила менее приятное впечатление. Она казалась довольно неинтересной, даже немного жалкой, но Ник предположил, что так и бывает, если предки дают тебе имя, больше подходящее для коровы.
Он краем глаза наблюдал за обеими. Элли повернулась к Мэгги, пытаясь заговорить с ней, но та смотрела прямо перед собой, явно ее игнорируя.
— Что тебе налить, Ник? — спросил дедуля. — Малышам предлагается растворимый лимонад, иначе мы будем завалены недопитыми банками шипучки. Но вы с Мэгги и Элли, конечно, будете пить шипучку.
Шипучка! Вот как эти люди называют газированную воду. Боже, какое дурацкое слово! Шипучка, шипучка. Неудивительно, что жителей Среднего Запада считают дураками, они то и дело называют газированную воду «шипучкой». Это говорит о не слишком-то большом уме.
Не то что слова «бурбон», «джин», «водка». Эти напитки тоже имелись на столе. Дедуля показал бы свой ум, если бы произнес эти слова, обращаясь к Нику, но это явно не предусматривалось. Он был членом «отряда шипучки», Ник взял спрайт и направился туда, где сидели две девочки. Мэгги тут же подвинулась, тесня Элли и освобождая для него место. Ему, без сомнения, следовало сесть с ней.
Плохо. Ошибка, неверный шаг, слишком очевидно. Извини, дорогуша, но Кузен Ники не станет облегчать тебе задачу.
И он сел рядом с Элли.
Джойс не могла поверить, что Гвен поставила для детей такую дрянь — картофельные чипсы и кусок сыра. Сыр был «Бри», мягкий, жирный, в этом ломте сыра больше жира, чем их семья съедала за неделю. Гвен нарезала яблоки, но подала к ним один из этих готовых карамельно-шоколадных соусов. Маленькие девочки, Эмили и Клер, пользовались кусочками яблок как ложками — они черпали соус, слизывали его с яблока и снова макали яблоки в тарелку с соусом. Не успеет окончиться вечер, а ее дети, Эмили и Скотт, как с цепи сорвутся. Но это будет не ее вина — они не привыкли к такому количеству сахара.
По крайней мерс здесь этот мальчик, Ник, так что Мэгги не придется все время таскаться с Элли.
— Элли такая курица, — сказала ей Мэгги еще в самолете. У них с Джойс были места рядом, а Йен сидел в следующем ряду со Скоттом и Эмили. — Терпеть ее не могу.
Джойс согласилась… и сказала бы это вслух, если бы не опасность того, что их мог услышать Йен.
— Ты же знаешь, что Феба и Джайлс хотят, чтобы вы обе были лучшими подругами, — произнесла она.
— Да ладно! Она же младенец. Она тупая.
— Ты преувеличиваешь, Мэгс. Она не глупая.
Но и не такая, как ты.
То, что ее ребенок был необычайно умным, служило Джойс источником ни с чем не сравнимого удовлетворения. В жилах Мэгги, может, и не течет ни капли крови Леджендов, но она обладает всеми способностями, которые так ценятся в этом семействе.
С самых первых дней своего брака с Йеном Джойс знала, что она соревнуется с Фебой. Кто был первым внуком Лед-жендов? Элли, первый ребенок, родившийся у одного из их детей? Или Мэгги, старше Элли, введенная в семью до рождения Элли, но официально удочеренная Йеном значительно позже?
Феба назвала свою дочь Элеонорой в честь матери. Зачем она это сделала? Джойс знала. Феба пыталась всем доказать, что ее дочь здесь главная.
Но потом Мэгги в три с половиной гола начала читать. В детском саду ее сразу назвали одаренной и талантливой. А Элли? Все, что про нее могли сказать, — это что Элли очень милая, очень приятная, услужливая. Элли, без сомнения, была из числа гех, кого, возможно, и любят, но никто не уважает и не боится…
Джойс посмотрела на дочь. Все три подростка сидели вместе. Элли была посередине, но Ник и Мэгги, наклонившись вперед и не обращая на нее никакого внимания, разговаривали друг с другом.
Кроме одаренности, Мэгги унаследовала потрясающую внешность своего отца.
Сколько людей сказали ей «я же тебе говорил», когда Мэтт, отец Мэгги, позволил героину одолеть себя? Джойс хотела бы собрать этих людей здесь и заставить их посмотреть на Мэгги, послушать Мэгги. Они бы увидели.
Глава 7
Джека поместили на узкой закрытой веранде бревенчатого дома. Там стояла двухъярусная кровать, и он без особой охоты застелил нижний. Джек никогда не любил двухъярусные кровати — такие делают на подводных лодках. Но через пару минут решил, что эта не так уж и плоха. Кровати стояли вдоль узкой стены в конце веранды. В ней виднелось окно, и над изножьем кровати тоже было окно, выходившее на озеро. Темные клетчатые занавески были задернуты, но окно за ними — открыто. Свежий воздух навевал прохладу, и слой покрывал тяжело давил на тело Джека.
Вечер обошелся без недовольного шипения или ворчания. Джек приписал это своей матери — рядом с ней люди невольно вели себя достойно.
Но недовольное, шипение и ворчание неизбежно должны были возникнуть, слишком велико было напряжение.
Муж Фебы, Джайлс, тот, что с хромой ногой, вроде ничего. По правде говоря, он кажется отличным парнем. Насчет Фебы Джек не был так уверен; глядя на нее, можно было сказать, что она двигается как будто в тумане, заставляя себя есть и говорить. Но он уже наслушался про ее жизнь, какая она занятая и активная, и ясно, что она не может все время быть такой.
Йен был нудным, большую часть вечера он провел, разговаривая с Хэлом, чго предпочел бы сделать Джек, но, разумеется, Йен был настоящим сыном, так что Джек вряд ли имел право жаловаться. Жена Йена Джойс… Единственное, что Джек мог сказать о ней хорошего, — то, что она не спала на ходу, как Феба. Но, вероятно, на земле стало бы лучше, если бы она спала. Ее энергия была нервной и раздражающей, все свое внимание она, казалось, направляла на то, чтобы подмечать ошибки других, особенно тс, которые принимала за критику в свой адрес.
Его мать и Хэл, должно быть, все это видели, кроме, может, занудности Йена — Хэл, похоже, ее не замечал, — но предоставили событиям развиваться своим чередом.
Его отец не позволил бы этого, нет, сэр! Отец взял бы на себя ответственность. Он не спустил бы много о себе воображающей мисс Мэгги ее выходку. Подобная грубость была бы сочтена нарушением субординации и соответственным образом наказана.
Но, как видно, Хэл Ледженд не считал себя командиром подводной лодки. Он был просто гостеприимным хозяином.
Джек проснулся от приглушенного звука хлопнувшей двери-сетки. Он приподнялся на локте и мгновение
