прислушивался. По краям занавесок пробивался утренний свет, но никакого шума больше не раздалось. Может, это Эми или Холли пошли в туалет? Он взбил подушку и лег, прикрыв глаза рукой.
Немного погодя он услышал под окном шорох и приглушенный шепот.
— Я не делала этого сто лет, — услышал он голос Эми.
— Я вообще никогда этого не делала. — Это была Холли. — Как думаешь, нас никто не увидит?
— Ну и пусть видят.
— Тебе легко говорить. У тебя, наверное, роскошное тело.
— Да что ты! — возразила Эми. — У меня нет ни талии, ни бедер.
Джек сел в своей кровати. За двумя всплесками последовал приглушенный вскрик.
Холли и Эми пошли купаться нагишом!
Снова послышались вскрики. Вода, должно быть, была холодной.
Холли не могла подать такую идею, но похоже, ей нравилось.
Джек вскочил и натянул джинсы. В железной печке еще тлели угли, поэтому вода в чайнике была теплой. Он налил воды в ковшик и поставил его на газ, чтобы подогреть для кофе. Потом разжег огонь и развесил перед печкой пару одеял.
Он заливал кипятком кофе, когда услышал, что они возвращаются. Джек посмотрел в кухонное окно — они показались из-за угла домика. Завернувшись в полотенца, девушки шли босиком по сосновым иглам, неся ночные рубашки в руках. Он открыл сетчатую дверь:
— Здравствуйте, дамы!
Перепугавшись, Холли вскрикнула и остановилась так резко, что Эми налетела на нее.
— Я чуть не умерла от страха, Джек, — упрекнула брата Холли.
Он улыбнулся и придержал дверь. Девушки пошли в маленькую кухню. Волосы и обнаженные плечи у них были влажные, У Эми действительно был ровный торс и почти мальчишеские бедра. Длл ее роста руки и ноги у нее были длинные.
— Я замерзаю, — поежилась Холли. — Зачем мы это сделали? И чего бы мне не походить грязной?
Эми хихикнула. Это можно было назвать только так. Она не засмеялась, не усмехнулась — она хихикнула.
— А мне понравилось, — заявила она.
— Но ты, наверное, привыкла промерзать до чертиков, — парировала Холли. — А я — нет!
Эми состроила рожицу.
Вчера за ужином она сидела тихо, не проронив и двух слов, но он слышал, что далеко за полночь они с Холли о чем-то тихо говорили в спальне.
— Девочки, хотите кофе? — спросил он. Холли терпеть не могла, когда ее называли «девочкой».
Но она даже не обратила на это внимания.
— Кофе? О, Джек, ты просто чудо!..
Она уже начала наливать себе, поэтому он пошел в гостиную за одеялами и свернул их, чтобы сохранить тепло. Джек накинул одно на Холли и энергично растер ей плечи. Она замурлыкала от удовольствия. Даже адмиралам иногда нравится, когда за ними ухаживают.
Он повернулся, чтобы передать второе одеяло Эми, Она посмотрела на Джека и улыбнулась.
Свет раннего утра, лившийся в открытую дверь, сиял на гладкой коже ее плеч, Изгибы ее крепких рук были изящны, и вся она была такая… он не мог подобрать подходящего слова… такая ладная. Стройная, даже маленькая, но при этом как литая. Джек шагнул вперед, готовый набросить одеяло на плечи Эми, но в последний момент остановился, вежливо протянул его девушке и отошел, чтобы налить ей кофе.
Она его заинтересовала… нет, не заинтересовала. Это слишком вежливое, рассудочное слово. Его тянуло к ней, притягивало.
Что совсем его не радовало, Это неразумно. Его инстинкты в отношении женщин были так же безошибочны, как и в отношении бизнеса и безопасности. Если женщина доставляла неприятности — не важно, как она выглядела, — его к ней не тянуло. Никогда. Он входил в комнату, и его тянуло к женщине, которая была весела, добросердечна и мудра, задолго до того, как он мог убедиться, что она действительно обладает всеми этими качествами. Его тело было более чутким, чем разум.
В глубине его сознания таились мимолетные впечатления об Эми — ее осанка, походка, ее духи, и теперь вдруг вот это — мощное, непреодолимое влечение.
Она завернута в полотенце. Кого не потянет к красивой женщине, завернутой в полотенце? Не только красивой, но и знаменитой и невероятно ладной. Кто бы ее не захотел?
Он, вот кто. С каких это пор он стал падок на красоту и славу? Хотя ладность, надо признать, имеет свои достоинства.
И все же ничего хорошего это не сулит. Он приехал сюда ради матери и сестры, ему надо убедиться, что с мамой все в порядке, и попытаться заставить Холли хоть немного расслабиться.
Он хотел, чтобы его мать была счастлива, — вот что его заботило. Двое из детей Хэла очень тяжело переживают вторую женитьбу отца. Поэтому попытка Джека соблазнить номер третий не поможет мирному слиянию их семей.
Значит, его инстинкты ошибаются.
Но его инстинкты никогда не ошибались.
Одним ловким движением Эми завернулась в одеяло, а затем вытянула снизу влажное полотенце. Наклонилась вперед и обернула его вокруг головы на манер тюрбана. Выпрямилась. Шея у нее была грациозная, лебединая.
Он вроде бы не должен замечать подобные вещи.
Что в ней так притягивало его? Была ли она весела, добросердечна и мудра? Прошедшей ночью он все время слышал приглушенный смех, им с Холли было весело вместе. Во всех статьях об Эми говорилось о ее благотворительной деятельности, о ее способности успокоить, заставить людей почувствовать, что кто-то о них заботится. Должно быть, у нес доброе сердце.
Но была ли она мудрой? Она казалась немного наивной, немного пассивной. Нам надо купить молока? — спросила она. — Интересно, надо ли купить молоко?
Когда это его влекло к женщине, которая не могла решить, купить или нет галлон молока?
— Дать тебе сухое полотенце? — спросил он.
— Нет. — Она покачала увенчанной тюрбаном головой. — Существует правило — одно полотенце на человека. Если ты забыл развесить свое, тебе не повезло. Слишком трудно со стиркой.
Это, наверное, было правилом ее матери, но не Гвен. Когда вчера вечером он внес чемоданы в маленькую спальню, он увидел на комоде внушительную стопку полотенец. Неужели она их не заметила?
Холли ушла в кухню и села в одно из кресел-качалок. Положила на край плиты ноги и отхлебнула кофе.
— Знаешь, не так уж и плохо.
Джек постарался сосредоточить свое внимание на сестре.
— Вы вчера шептались допоздна, — заметил он.
— Ага! — Эми снова засмеялась. — Было так здорово! Как в лагере.
— Нет, не так, — возразила Холли. — Во всяком случае, не как в тех лагерях, где была я. Воспитатели все были тиранами, они никогда не разрешали разговаривать после отбоя.
— Не хочу этого слышать. — Эми снова состроила рожицу. Джек по-прежнему смотрел на нее, не мог удержаться. — Вы что, надо мной смеетесь? Я никогда не была в лагере. Мне всегда казалось, что это замечательно — подружиться там с кем-то, кому можешь излить душу, или закрутить с кем-нибудь безумный летний роман…
— Безумный летний роман? — перебила ее Холли. — Откуда у тебя такие представления о лагерях? У меня в лагере никогда не было безумного летнего романа. А у тебя, Джек?
Ему пришлось откашляться, прежде чем он смог ответить:
— По счастью, нет. Я ездил в скаутские лагеря для мальчиков.
Эми возразила:
— Но я думала, что через дорогу или на другом берегу озера обязательно находился лагерь девочек, устраивали танцы и набеги на палатки друг друга, так что всегда была возможность закрутить с кем-нибудь
