— Привет! — радостно прощебетала она, стараясь, чтобы не были заметны молнии, которые метали ее глаза.
— О-о, босс, похоже, у тебя небольшие проблемы с учительницей, — сказал работник с густой бородой. По всей конюшне эхом разнесся гулкий смех.
— Ага, — пророкотал другой, краснолицый малый. — Пари держу, я и «мама» не успею сказать, как она с тобой разделается, старина Бру. — Смех стал еще громче.
— Не знаю, — сказал ковбой с угрюмым лицом и шрамом на щеке. — Может, ее саму надо кое-чему научить.
Изогнув бровь, Бру только отмахнулся от веселящихся дружков.
— Заткнитесь и возвращайтесь к работе, вы, клоуны.
С разочарованными вздохами и восклицаниями ковбои — все равно не переставая глупо ухмыляться, — послушались приказа.
— Чем могу помочь? — развязно спросил Бру, поворачиваясь к ней спиной и направляясь к конюшне.
Пенелопа некоторое время стояла с отвисшей челюстью и смотрела на него.
— Чем вы можете мне помочь? — Она зашагала вслед за ним, несмотря на резкую боль в оцарапанных коленях. — Чем вы можете мне помочь?! — прошипела она, совсем не так, как должен профессионал, и отбросила с лица волосы.
Остановившись в раскрытой двери конюшни, Бру обернулся. На какое-то мгновение на его лице мелькнуло странное выражение, пока он оглядывал ее волосы, перепачканную блузку и, наконец, оцарапанные ноги. Пенелопе показалось, что такое же выражение она видела у него вчерашним утром, когда их взгляды впервые встретились. Но Бру резко тряхнул головой, и все исчезло.
— Вы ведь здесь, не так ли? Значит, вам что-то нужно.
— У вас что, склероз? — яростно прорычала она, пробираясь на своих изуродованных шпильках между свежими кучами навоза. Пожалуй, с туфлями можно попрощаться.
— С чего вы взяли?
— У нас сегодня утром назначено занятие.
— Одна поправка. Это у вас сегодня утром занятие. — Бру, не оглядываясь, прошел по широкому проходу посреди конюшни.
Стараясь его догнать, Пенелопа вошла в широкую дверь конюшни и приостановилась, ничего не видя в неожиданном сумраке после яркого света. В лучах пробивавшегося снаружи солнца медленно поднималась пыль. Пенелопа глубоко вздохнула, и от запаха лошадей, сена и кожи у нее захватило дух. Какое чудесное место! — благоговейно подумала она, начиная понимать, почему Бру так привязан к своей работе на ранчо. А как, интересно, чувствуешь себя верхом на лошади? Наверняка это просто восхитительно.
Но даже страсть к этой работе не извиняет Бру за то, что она проснулась в такую рань для занятия с ним, а он не явился. Ее наняли для работы, и, черт возьми, она ее выполнит. Прошагав по широкому проходу между стойлами, Пенелопа догнала Бру уже в другом помещении, где он выбирал седло и уздечку. Коротко кивнув, Бру обогнул ее и исчез в стойле с надписью «Молния».
— Вы не могли бы на минуту остановиться? — воскликнула, не выдержав, Пенелопа, догоняя его в стойле, где стояло очаровательнейшее создание, вероятно, по кличке Молния. Не удержавшись, Пенелопа протянула руку к шелковистому гладкому носу.
Отодвинув Пенелопу в сторону, Бру привычным жестом накинул на голову лошади уздечку. Уверенно затянув ее, он развернул лошадь, вывел ее из стойла и привязал к столбу.
— Говорите. Мне вас слышно, — донесся его голос до Пенелопы, оставшейся в стойле.
Лошадь перегородила ей выход. Это он нарочно.
Протиснувшись между лошадью и стенкой загона, она выбралась к столбу, где была привязана лошадь.
— Не могли бы вы сказать, почему вы во второй раз заставили себя ждать? — спросила она, завороженно наблюдая, как Бру седлает Молнию.
— Мне не нравятся эти занятия.
— Вам не нравятся?
— Мне не нужны уроки по имиджу, — Бру пожал плечами.
— Вот как! — Из ее сжатых губ вырвался недоверчивый смешок, и она отвела от морды Молнии прядь своих волос. Наверное, сегодня придется как следует вымыть волосы, раз Молния спутала их с сеном. — Простите, не поняла. А по мнению вашего отца, очень нужны. Если ваше поведение сегодня утром — пример того, как вы управляли «Брубейкер интернэшнл», то мне остается только сказать…
Громкий грохот заставил ее вздрогнуть. Бру швырнул скребницу в стену загона. Наверное, лошади привыкли к подобным вспышкам гнева, потому что Молния даже не моргнула.
— Послушать моего отца, так мне очень много чего нужно, — подозрительно спокойно сказал Бру. — И как раз то, без чего я отлично обхожусь.
Двое любопытных работников как будто по своим делам прошли мимо них между стойлами. По их хитрому виду и шепотку было понятно, что им до смерти хочется узнать, что происходит между их боссом и этой маленькой аккуратненькой консультантшей. Еще целая толпа изнывающих от любопытства ковбоев ожидала у ворот конюшни, попивая кофе и отпуская похабные шуточки. Очевидно, Бру посвятил их в причину ее присутствия на ранчо, и они нашли это презабавным.
— Фаззи! — окликнул Бру.
Пенелопа посмотрела на двоих работников, застывших на месте, словно нашкодившие дети.
— Да-а? — отозвался Фаззи.
— Что вы, ребята, тут забыли?
— О-о… ну, мы с Редом здесь просто… мы здесь, э-э, просто искали… — Фаззи покосился на своего смутившегося товарища. — А что мы тут искали?
Ред сунул нос в загон Молнии.
— Ну, мы искали здесь скребницу.
— Их полным-полно в кладовке, — буркнул Бру, закидывая на спину Молнии седло.
— Да, конечно, полно, — закивал Фаззи, — но нам нужна была хорошая скребница.
— Особенная, — поддакнул Ред.
— Проваливайте отсюда, — приказал Бру, широко улыбаясь Пенелопе. Оба парня немедленно развернулись и поспешили к ожидающей их с нетерпением компании. Прислонившись к стене загона и жуя соломинку, Бру смотрел им вслед.
Глаза Пенелопы невольно остановились на уголке его рта, где медленно качалась соломинка. Она сглотнула. Что-то в его ленивой манере заставляло ее замирать. Она подняла глаза, их взгляды снова пересеклись. Что такого есть в Бру Брубейкере, от чего в одно мгновение все внутри у нее переворачивается?
— Им нечасто приходится видеть красоток здесь, в конюшнях. Вы для них в некотором роде новинка.
Отступив назад, за лошадь, Пенелопа подождала, пока от щек отхлынет горячая волна. Он считает ее красоткой? Ее? Она поморгала и перевела дыхание.
— Лесть вам не поможет, — сурово сказала она, чувствуя, что ей все-таки приятен комплимент.
— Это меня не удивляет, — отозвался Бру, затягивая ремни седла.
Отступив назад, Пенелопа завороженно следила, как Бру умело застегивает бесчисленное количество ремешков и пряжек. Упершись в живот лошади коленом, он ласково успокаивал ее и одновременно затягивал подпруги. Потом, вставив в зубы лошади удила, он ловко застегнул еще какие-то ремешки,
