сияние звезд на безлунном небе. Я заметил, что на его обратной стороне были выгравированы какие-то знаки, подобные тем, которые я видел в гробнице. Когда глубокий сон, наконец, сковал мое сознание, камень семи звезд был крепко зажат в моей руке.
Я проснулся оттого, что на мое лицо упали лучи утреннего солнца. Я сел и осмотрелся. Костер погас, и лагерь был пуст, лишь одно тело я увидел рядом с собой. Это был предводитель арабов. Он лежал на спине и был мертв. Его лицо было почти черным, а глаза широко раскрыты и устремлены в небо, как будто там он увидел что-то невообразимо жуткое. Его задушили: осматривая его, я заметил на его шее красные следы в тех местах, где ее сжимали пальцы, Следов было так много, что я их сосчитал; их оказалось семь, и все они были параллельными, кроме следа от большого пальца, будто были оставлены одной рукой. Я пришел в ужас, потому что сразу же вспомнил о семипалой руке мумии.
Даже здесь, посреди бескрайней пустыни, магия имела силу!
Неожиданно для меня, когда я нагнулся над телом и раскрыл правую руку, которую до этого момента инстинктивно крепко сжимал даже во сне, из нее выпал камень и угодил прямо в рот мертвеца. Mirabile dictum[8]произошло в этот момент: из мертвого рта хлынул поток крови, на какое-то время поглотивший камень. Я перевернул тело, чтобы отыскать его, и обнаружил, что мертвец лежал на своей правой руке, как если бы упал на нее, а в руке был зажат огромный нож, острый на конце и по всей длине лезвия, такие ножи арабы носят на поясе. Возможно, он собирался убить меня, когда его настигло возмездие, свершенное руками людей, десницей Господа или же силами древних божеств, неизвестно. Этого мне было достаточно, и я, схватив свой камень, который сиял в луже крови, как только что родившаяся звезда, бросился прочь от этого жуткого места. Я продолжил свой путь по пустыне в одиночестве, пока милостью Божьей не наткнулся на арабское племя, расположившееся лагерем у источника воды. Они дали мне соль, позволили отдохнуть с ними, после чего отправили меня дальше.
Мне неизвестно, что случилось с рукой или с теми, в чьем распоряжении она находилась. Какие раздоры, подозрения и жадность она пробудила у своих владельцев, я не знаю. А это наверняка случилось, поскольку люди, во власти которых она была, забрали ее с собой. Наверняка она сейчас используется каким-нибудь пустынным племенем в качестве магического талисмана силы.
При первой же подвернувшейся возможности я осмотрел звездный рубин, поскольку хотел понять, что же было на нем изображено. На нем были следующие символы, значение которых, однако, мне непонятно…»
Пока я читал это захватывающее повествование, дважды мне показалось, что по страницам пробежала какая-то тень, которую мое воображение, взбудораженное прочитанными строками, облекло в форму руки. В первом случае я заметил, что иллюзия возникла из-за движения бахромы на зеленом шелковом абажуре лампы, но во второй раз мой взгляд натолкнулся на руку мумии, которая лежала в противоположном конце комнаты, освещенная призрачным светом звезд, пробивавшимся через неплотно задвинутые шторы. Неудивительно, что в моем сознании эта рука, книга и история, которую я только что прочел, оказались связанными между собой, поскольку, если глаза меня не обманывали, здесь, в этой самой комнате рядом со мной, находилась именно та рука, о которой писал путешественник Ван Гайн. Я посмотрел в тот угол, где стояла кровать. Вид сестры, которая спокойно сидела рядом с ней, уменьшил мое волнение.
В такое время, в такой обстановке и читая такую книгу, важно иметь по соседству живого человека.
Я сидел, не сводя глаз с книги, лежащей передо мной на столе. Прочитанное породило такое количество странных мыслей, что в голове у меня помутилось. Казалось, что свет на кончиках белых пальцев перед моими глазами начинал производить некий гипнотический эффект. Внезапно все мысли разом как бы улетучились из моей головы и на какой-то миг мир вокруг меня замер.
На страницу раскрытой книги легла настоящая рука! Что же в этой руке было такого, что поразило меня? Я знал эту руку и любил ее. Для меня было счастьем смотреть на руку Маргарет Трелони или касаться ее, но в тот миг я все еще находился под впечатлением от прочитанного, поэтому мое сердце бешено забилось в груди. Эффект был секундный и прошел еще до того, как до меня донесся ее голос:
— Что с вами? Почему вы так всматриваетесь в книгу? Мне показалось, что вы опять впали в то состояние!
Я вскочил на ноги:
— Я читал старую книгу из библиотеки! — воскликнул я и, захлопнув книгу, сунул ее себе под мышку. — Я сейчас отнесу ее обратно; я понимаю, что ваш отец настаивает на том, чтобы все вещи, особенно книги, находились на своих местах.
Своими словами я намеренно уводил ее внимание в другом направлении, поскольку не хотел, чтобы она увидела, какую именно книгу я читал. Я решил не пробуждать в ней любопытства, оставив книгу в комнате. Я вышел из комнаты, но не в библиотеку, а к себе, там я и положил книгу. В своей комнате я мог бы продолжить чтение, когда днем у меня появится время для отдыха. Когда я вернулся, сестра Кеннеди уже уходила, и в комнате остались лишь мисс Трелони и я. Когда рядом была она, мне не нужны были никакие книги. Мы уселись недалеко друг от друга и принялись шепотом разговаривать, коротая время. Через какое-то время я, к своему удивлению, заметил, что свет за шторами из серого сделался желтым. То, о чем мы говорили, имело отношение к больному лишь в той степени, в которой все, что касается дочери, касается и ее отца. Мы разговаривали о Египте, о мумиях, мертвецах, о склепах и бедуинах. К тому же в свете набирающего силу утра я мог убедиться, что на руке мисс Трелони было не семь пальцев, а пять. Я видел это отчетливо, поскольку ее рука лежала в моей.
Когда утром прибыл доктор Винчестер, он сначала навестил своего пациента, а потом зашел ко мне. Я как раз сидел в столовой и обедал… или ужинал — я уже не мог точно сказать, — после чего собирался пойти к себе и выспаться. В это же время пришел и мистер Корбек, так что мы смогли продолжить свой вчерашний разговор. Я сказал мистеру Корбеку, что прочитал главу о том, как была найдена гробница, и что, мне кажется, доктору Винчестеру также следует ее прочитать. Доктор попросил взять книгу с собой: утром ему предстояла длительная поездка в Ипсвич поездом, и по пути он мог бы заняться чтением. Он сказал, что вечером привезет ее обратно. Я поднялся наверх в свою комнату, чтобы принести книгу, но нигде не смог ее найти, хотя точно помнил, что оставил ее на маленьком столике рядом с кроватью, когда заходил сюда после того, как мисс Трелони пришла на свое дежурство в комнату больного. Все это было очень странно, поскольку это была не та книга, которую мог бы взять кто-нибудь из слуг. Мне пришлось вернуться и объяснить остальным, что не могу нигде ее найти.
Когда доктор Винчестер ушел, я смог все обсудить с мистером Корбеком, который, кажется, знал книгу голландского автора наизусть. Я рассказал ему, что мое чтение было прервано сменой сиделок как раз в том месте, где начиналось описание камня. Улыбнувшись, он сказал:
— Вам не стоит расстраиваться по этому поводу. Ни во времена Ван Гайна, ни почти два столетия после него значение этих символов не поддавалось расшифровке. Только после того, как к работе приступили Юнг и Шампольон, Берч и Лепсиус, а также Розеллини, Сальволини, Мариет Бей, Уоллис Бадж, Флиндерс Петри и другие выдающиеся ученые своего времени, были достигнуты положительные результаты и удалось расшифровать иероглифы.
Позже я вам их объясню, если к тому времени этого не сделает сам мистер Трелони или если он не запретит это мне. Мне кажется, вам следует узнать, чем закончилась история Ван Гайна, поскольку после описания камня и рассказа о том, как он привез его в Голландию и на этом завершил свои путешествия, книга заканчивается. Самое главное в этой книге то, что она заставляет прочитавших ее задуматься… И не только задуматься, но и взяться за дело, как было с мистером Трелони и со мной. Мистер Трелони — прекрасный знаток восточных языков, но он не знает северных языков. Мне же любые языки даются очень легко. Когда я занимался исследованиями в Лейдене, чтобы облегчить себе работу в библиотеке, я выучил голландский. Случилось так, что в то время, когда мистер Трелони, собирая свою коллекцию книг по Египту, через книготорговца купил этот том с письменным переводом и начал его изучать, мне в Лейденской библиотеке в руки попала такая же книга на языке оригинала. Нас обоих поразило то, что с одной стороны гробница была высечена в скале так высоко, что до нее никто не смог бы добраться и все подступы к ней были тщательно уничтожены, а с другой стороны, выровненную поверхность утеса, внутри которого она была скрыта, по словам Ван Гайна, всю украшали искусно выполненные рисунки. Нас удивило и еще одно: со времен Ван Гайна до наших дней знание египетских древностей и истории шагнуло далеко вперед, но в
