Нижнего Египтов, причем сброшенная мужская одежда лежала у ее ног. К каждому рисунку, выражавшему надежду, намерение или возрождение, был добавлен символ, обозначавший Север, и во многих местах — везде, где было изображение важных событий прошлого, настоящего или будущего, — были нарисованы звезды из ковша Большой Медведицы. Очевидно, она считала, что это созвездие имело какую-то особенную связь с ней.
Возможно, самым примечательным как на стеле, так и на настенных надписях было сообщение о том, что царица Тера могла подчинять своей воле богов. Это, кстати сказать, не единственный пример в истории Египта, но здесь все было убедительнее и серьезно обоснованно. На рубине, ограненном в виде скарабея и имеющем семь точек с семью звездами, она выгравировала Заклинание, дающее власть над всеми богами как Верхнего, так и Нижнего мира.
В надписях было четко указано, что жрецы питали к ней ненависть и после ее смерти могли попытаться стереть ее имя из памяти людей. Должен сказать, это было ужасным способом мести в египетской мифологии, поскольку тот, кто остался без имени, не имея права быть представленным богам, и никто не мог в его честь прочесть заупокойные молитвы. Именно поэтому она хотела, чтобы ее воскресение состоялось нескоро и в более северных местах, под созвездием, семь звезд которого играли главную роль в ее появлении на свет. До этого момента ее рука должна была находиться «на воздухе» (то есть не скрытой бинтами), а под ней должен был оставаться рубин с семью звездами, чтобы везде, где есть воздух» она могла бы двигаться так же свободно, как и ее Ка! После обсуждения мы с мистером Трелони сошлись на том, что это может означать одно»: ее тело могло по желанию принимать астральную форму и перемещаться, частица за частицей, пока не становилось снова единым целым в то время и в том месте, когда и где это было нужно. В одном из отрывков также упоминалось о сундуке или ларце, который хранил в себе всех богов, Волю и Сон (два последних были обозначены символами). Говорилось, что коробка имеет семь сторон. Мы не удивились, когда в ногах мумии обнаружили семигранный ларец, который вы также видели в комнате мистера Трелони. На нижней стороне покрывал мумии тоже были символы: бинты на левой ноге были выкрашены в тот же ярко-красный цвет киновари, который использован и на стеле, на них изображался символ большого количества воды; под правой ногой был виден символ земли. Мы поняли эти знаки так: ее тело, бессмертное и способное перемещаться по своей воле, повелевало землей и водой, воздухом и огнем (огонь был представлен светом рубина, а также кремнем и железом, которые лежали рядом с мумией).
Когда мы вынули ларец из саркофага, на его гранях мы заметили странные выступы, на которые вы уже обращали внимание, но в тот момент у нас не было возможности задуматься над их значением. В саркофаге находилось еще несколько амулетов, но не слишком примечательных и ценных. Мы решили, что если здесь и есть еще что-то ценное, то оно должно быть скрыто внутри бинтов или, что более вероятно, в ларце, который находился у ног мумии. Его, однако, нам открыть не удалось, хотя было видно, что у него есть крышка, отдельная от дна: чуть ниже верха проходила тонкая линия, безусловно указывающая на место, где крышка соединялась с основанием, но все было сделано так аккуратно, с такой точностью, что соединение было практически незаметно. Крышку невозможно было сдвинуть, и мы пришли к заключению, что она каким-то образом закреплена изнутри. Я все это рассказываю вам затем, чтобы вы понимали то, с чем можете столкнуться позже. Вам не нужно спешить с выводами. Случались такие странные вещи, связанные с этой мумией и всем, что ее окружает, что возникает необходимость пересмотреть свои убеждения и свою веру. Ведь совершенно невозможно вписать некоторые из происходивших событий в рамки привычной нам жизни и обычных знаний.
Мы оставались в Долине Колдуна до тех пор, пока не скопировали в общих чертах все рисунки и надписи на стенах, потолке и полу. Мы вынесли с собой стелу из ляпис-лазури, выгравированные надписи на которой были заполнены ярко-красной киноварью. Взяли мы также саркофаг и мумию; каменный сундук с алебастровыми кувшинами; столы из гелиотропа, алебастра, оникса и карнеола и подушку из слоновой кости, основание которой покоилось на «ножках», вокруг каждой из которых был обвит урей[9], покрытый золотом. Мы забрали с собой всё, что было в капелле и погребальной камере: деревянные лодки с экипажем и фигурами ушапти и символические амулеты.
Мы сняли лестницы и закопали их неподалеку в песок под одной из скал, которую запомнили на тот случай, если они снова понадобятся. Затем, нагруженные тяжелым багажом, мы отправились в обратный путь к Нилу. Можете мне поверить, что везти ящик с огромным саркофагом через пустыню — задача не из легких. В нашем распоряжении была нехитрая повозка и достаточное количество людей для того, чтобы ее тащить, но казалось, что мы движемся ужасно медленно, ведь нам не терпелось доставить свои сокровища в безопасное место. Самыми неспокойными были для нас ночи, поскольку мы опасались нападения какой- нибудь промышляющей разбоем банды. Но еще больше мы боялись кое-кого из тех, кто шел через пустыню вместе с нами. В конце концов, это были люди с замашками грабителей, без каких-либо моральных убеждений, а в нашем багаже находилось большое количество бесценных предметов. Им, или, по крайней мере, самым опасным из них, было неизвестно, насколько ценными являются эти вещи, но они не сомневались, что мы везем некие сокровища. Мы извлекли мумию из саркофага и на время пути переложили ее для сохранности в отдельный контейнер. В первую же ночь были предприняты две попытки украсть что- нибудь из повозки. Утром двоих мы нашли мертвыми.
На вторую ночь разразилась ужасная буря, на нас налетел один из тех пустынных самумов, которые заставляют тебя ощутить свою беспомощность. Нас с головой засыпало песком. Некоторые из наших бедуинов сбежали до начала бури, надеясь найти убежище, оставшиеся же завернулись в свои бурнусы и просто терпеливо ждали. Утром, когда буря закончилась, мы выкопали из-под гор песка все, что смогли. Мы нашли контейнер, в котором находилась мумия, но он был полностью разбит. Саму же мумию мы, как ни искали, не нашли. Мы все осмотрели вокруг, перекопали все песчаные наносы, но тщетно. Честно говоря, мы растерялись и не знали, что теперь делать, ведь для мистера Трелони привезти эту мумию домой было жизненно важно. Мы прождали целый день в надежде на то, что вернутся бежавшие бедуины: у нас еще оставалась призрачная надежда, что, возможно, они каким-то образом достали мумию из повозки и принесут ее обратно. Той ночью за несколько минут до рассвета мистер Трелони разбудил меня и зашептал на ухо:
— Мы должны вернуться в гробницу в Долине Колдуна. Утром, когда я отдам распоряжение, ведите себя уверенно и не выказывайте сомнения! Если вы хоть раз спросите, куда мы идем, это вызовет подозрения и нарушит наши планы.
— Хорошо! — ответил я. — Но зачем нам туда возвращаться?
Его ответ взволновал меня, затронув в моей душе струны, с которых и так уже готов был сорваться аккорд:
— Мумию мы найдем там! Я в этом уверен! — Затем, предвосхищая сомнение или вопросы, он добавил: — Подождите и сами в этом убедитесь!
И он снова закутался в одеяло.
Арабы были удивлены тем, что мы направились в обратный путь по своим следам, у некоторых из них это вызвало недовольство. Возникли разногласия, и несколько человек нас покинули. Так что мы снова двинулись на восток в уменьшенном составе. Поначалу шейх не проявил особого любопытства по поводу конечного пункта нашего похода, но когда стало очевидно, что мы снова идем в Долину Колдуна, он забеспокоился. Его беспокойство росло по мере того, как мы приближались к своей цели, пока, наконец, у входа в долину он не остановился и не отказался продолжать путь. Он заявил, что дождется здесь нашего возвращения, если мы решим пойти дальше одни. Он будет ждать три дня, но если за это время мы не вернемся, он уйдет. Никакие обещания щедрого вознаграждения не смогли убедить его изменить свое решение. Единственное, на что он согласился, — это найти лестницы и поднести их к утесу. Он сделал это, после чего вместе с остальными участниками отряда направился к входу в долину.
Мы с мистером Трелони взяли веревки и факелы и снова отправились в гробницу. Было видно, что за время нашего отсутствия кто-то здесь побывал: каменная плита, защищающая вход в пещеру, лежала на полу внутри коридора, а с вершины скалы свешивалась веревка. Внутри мы увидели еще одну веревку, которая спускалась в погребальную камеру. Мы посмотрели друг на друга, но не произнесли ни слова. Мы закрепили свою веревку и, как и было договорено, Трелони спустился в шахту первым, а я последовал за ним. Только когда мы оба стояли внизу на дне шахты, у меня мелькнула мысль, что мы, возможно, угодили в какую-то ловушку. Кто-нибудь может спуститься по веревке с вершины скалы и перерезать ту, по которой
