– Что случилось? – непонимающе вопрошал Макс.
«Моя мать шлюха», – орал разум, но вслух я сдержанно произнесла:
– Мне плохо. Видимо, от вина.
Вернувшись домой, я вбежала в свою комнату и рухнула на кровать, громко рыдая. Картина коленопреклоненной собирательницы мужского нектара Майи сводила меня с ума.
– Почему ты плачешь, дочь? – еле слышно спросил папа.
Я повернула распухшее от слез лицо к отцу. Я хотела рассказать ему о том, что видела, но не могла произнести и звука.
– Потому что… зашло солнце, – выдавила я, всхлипывая.
Лицо отца выражало сочувствие, но он смотрел на меня отстраненно, мне было холодно рядом с ним, будто он чужой человек. Я не сразу заметила, что на папе новый элегантный костюм. Последнее из обновок – домашние тапочки, купленные несколько лет назад. Папа виновато опустил глаза и пробубнил, что ему нужно идти, видимо, он спешил на свидание к прекрасной Марише. Страдания дочери его больше не интересовали. Проклятая Голубева зацапала его душу, теперь она властительница его дум.
– Одна… одна… совсем одна, – шептала я, когда папа ушел.
Холод одиночества касался моей кожи. Мне хотелось выть на луну. Я смотрела в пустоту своей жизни, задыхаясь от отчаянья…
– Что же теперь делать? – спрашивала я у зеркала, из которого с аналогичным вопросом взирала на меня измученная и растерянная незнакомка. Мы обе не находили ответа на этот важный вопрос. В голове моей застыл кадр, увиденный в гостинице. Я знала, что мать моя койкослужительница, но не подозревала, что алтарь ее в районе паха отвратительных приезжих мужиков!
Я пропиталась ядом мыслей о предательстве. Прекрасная Аленушка, которая когда-то была невинным, безгрешным ребенком, необратимо и скоропалительно превращалась в КС!
Чтобы выплеснуть негатив ощущений, я вцепилась в ручку и написала на клочке бумаги:
Свои ощущения я запрятала в безглавого медведя – хранителя моих тайн.
– Похоже, ты самое близкое мне существо! – призналась я ему и снова расплакалась.
Входная дверь хлопнула. По топоту копыт – каблуков я поняла, что вернулась порочная мамаша. Мне стало невыносимо тошно. Ноги затерпли словно от долгого сидения. Все мое существо корчилось в болезненной агонии при воспоминании профиля матери на фоне ширинки незнакомца. Я боялась выйти из комнаты, боялась увидеть ее глаза… Мне нужна маска, пронеслось в моей голове. Запрятать заплаканное лицо под косметикой было довольно сложно. Особенно замаскировать припухшие от горючих слез глаза. Зеркало души кричало о том, что внутри меня тонет Титаник эмоций.
Макияж получился в стиле пчелки Майи: обилие белил, теней, румян и, конечно, красная помада! Чтобы дополнить образ, я достала новое платье, купленное щедрым Максом во время шопинга. Позитивный желтый цвет отвлекал внимание от печали, таившейся в моих очах. Запрятав беззащитную Аленушку под вульгарную маску размалеванной стервы, я вышла из своей комнаты в образе новой женщины, готовой к бою и решительным действиям.
Мать притаилась в гостиной. Она сидела в раздумьях на старом скрипучем диване-книжке.
– Я думала, ты в ночь сегодня, – произнесла я холодно.
– Проблемы с электричеством. И постояльцев в гостинице нет… Нас отпустили домой.
Она не смотрела на меня. Голос ее был спокоен. Тело расслабленно. Видимо, пчелка-Майя потрудилась в этот вечер на славу.
– Как нет? – удивилась я, вспомнив пузатого человека с расстегнутыми штанами.
– Последний гость нашего города уехал час назад, – произнесла мать задумчиво.
– Я надеюсь, ты его достойно проводила. И в следующий раз, когда он приедет в наш замечательный город, то поселится именно в той гостинице, в которой работаешь ты!
Мать ничего не ответила. Она повернула ко мне голову и посмотрела на меня отчужденно стеклянными глазами, мысли ее были далеко. Казалось, она не замечает моего нового яркого образа.
– А где Иван? – спросила она через продолжительную паузу. Я улыбнулась ей невинно и, смакуя, произнесла:
– У молоденькой любовницы. Наверное, они отправились в ресторан. А потом поедут… вряд ли к ней – она живет с родителями, и бабушка у нее неходячая. Перепехнуться смогут, разве что закрывшись в туалете ресторана… Мать поморщилась, я продолжила фантазировать:
– Да, папа романтик, он не станет зажимать девчушку в маленьком узеньком туалете. И машины у него нет. А в такси он ее тоже не нахлобучит: постесняется. Значит, снимут недорогой номер в гостинице! Зря вы закрылись! Возможно, клиентура уже на пороге.
– На нашу гостиницу у твоего отца не хватит денег, – отрезала мать.
Ее явно бесила моя история про папочку. Услужливая дама сидела на диване, нервно дрыгая ногой. Прострация рассеялась, и на смену пришел гнев, который бился в теле матери, как птица о клетку. Майя жаждала мести – я чувствовала.
– Ты куда-то собралась? – грубо спросила сотрудница гостиницы, смерив меня оценивающим взглядом.
– Никуда. Я уже вернулась. Я сегодня узнала столько интересного! Если ты меня очень попросишь – могу рассказать!
– Зачем такой яркий макияж? По-моему, Хеллоуин был в прошлом месяце…
– Очень смешно ты шутишь. Мой макияж – крик души.
– И о чем же кричит твоя душа? – усмехнулась Майя.
Я хотела сказать что-нибудь очень обидное, колкое, едкое… Но сдержала эмоциональный тайфун. Отвернувшись от матери, я произнесла очень спокойно и искренне:
– Моя душа… страдает от боли… Я чувствую одиночество… патологическое одиночество, которое заставляет меня совершать ужасные поступки… Иногда мне хочется умереть… но я не могу решиться на этот шаг… самостоятельно нанести себе увечье… перешагнуть за грань жизни и стать свободной… Мне кажется, что я падаю в бездну… я лечу с оглушительным свистом вниз… я жду, пока это падение закончится… и будет финал… прах моих бед!
Я испугалась собственной откровенности. Моя душа была распахнута. Я повернулась к матери, ожидая удара, ведь я была так уязвима в эту секунду. Она сидела молча, а по щекам ее катились слезы. Человеческие, искренние слезы!
«Не верь ей! – зашипел чужой голос в моей голове. – Это ловушка! Она заманит тебя, а потом ужалит! И ты подохнешь в муках, корчась от боли!»
Я вновь и вновь мысленно заглядывала в ту дверь, где женщина, которая была моей матерью, стояла на коленях. Меня мутило от навязчивого видения. Причина дисгармонии была ясна. Я должна была что-то предпринять! Решиться на важный шаг и переломить ход событий, чтобы исправить ситуацию и сбалансировать перекошенную действительность. Если не провести вакцинацию, то судьбы наши затеряются в бренном мире и рассыплются бисером по вселенной. И мы будем несчастны! И папа, и Майя, и я… Еще больше несчастны, чем до момента грехопадения матери. Все пойдет своим чередом: она будет обслуживать командировочных, отец шаркаться с Голубевой… А я… зачахну, как заброшенный цветок на зашторенном окне, лишенный драгоценной влаги!..
Губы мои пересохли, дыханье сбилось… Я смотрела на мать и казнила ее в своих фантазиях. Майя взглянула на меня и побледнела… Не знаю почему… Возможно, она увидела моих демонов…
– Я должна кое-что тебе рассказать. – Голос мой звучал иначе, будто вместо меня говорил кто-то другой.
Я предложила перейти на кухню и продолжить беседу за чаем. Мать покорно кивнула. Она шла безропотно, как крыса на звук дудочки.
«Время расплаты, Майя», – произнес чужой голос в голове. Я зловеще улыбнулась.
