– Может, ее отвезли в другой город или в другую страну, – равнодушно пожала плечами Татьяна. – Нам-то какое дело?
– А ты уверена, что с ней все в порядке?
Я удивилась равнодушию Тани. От клиентов нас привозили в тот же день, а Эвелины не было уже два дня, и никто о ней не беспокоился. А если я отброшу здесь копыта? Обо мне кто-нибудь вспомнит? Кому известно, где я нахожусь? Сергею? Но что ему до меня? Он получил свою тысячу баксов и был таков. Может быть, за это время ему удалось продать еще несколько девчонок, у этого подонка все схвачено. Мама? Мама тоже мало заботилась обо мне. Перед моим отъездом из деревни она меня почти не видела. Нашла какого- то мужика, такого же пьяницу, как сама. Они стали жить вместе, так что она, считай, вычеркнула меня из своей жизни. Бабушка… Бабушка, наверное, уже спохватилась. Я не успела сообщить ей, что собиралась ехать в Вильнюс работать в казино, как обещал Сергей. Она не знала, где я и что со мной. Это было ужасно. А теперь меня хотят увезти еще дальше, в Швецию. В холодную Швецию, которая находится где-то на севере и где не было никого, к кому я могла бы обратиться за помощью.
Страшно было ехать в совершенно чужую, незнакомую страну. В Литве говорили по-русски, многие помнили язык еще с советских времен, особенно пожилые, которые в основном и были нашими клиентами. Среди них встречались и русские, которым нравилось болтать с нами на родном языке. А как нам разговаривать с клиентами в Швеции? Я спросила об этом Татьяну, но она проявила полнейшее равнодушие.
– А зачем с ними разговаривать? – сказала она.
– Ну, если тебя попросят о чем-то… Как ты поймешь, чего он хочет?
– Мне это до лампочки, – ответила Татьяна.
– А они тебя отколотят за непонимание.
– Кто знает, как сложится, – философски заметила Татьяна.
– Я этого просто больше не выдержу, – всхлипнула я.
– Чего не выдержишь?
– Кулаков и пинков.
– А-а-а… Но что же делать?
Нет, я не хотела ехать в Швецию. Нужно снова попытаться бежать. Я сидела и размышляла, как это сделать. В конце концов я пришла к мысли, что лучшее решение – обратиться в полицию. Но как до нее добраться?
Как? При наличии сторожевой собаки во дворе, при запертых воротах и с моими сломанными ребрами перепрыгнуть через забор невозможно. К тому же ночи стали холодными. Нет, бежать исключается. Я снова подумала, и внезапно у меня родился план.
– Когда мы едем в Швецию? – спросила я у Татьяны.
– Может быть, завтра.
– А как ты думаешь, на чем мы поедем?
– Откуда я знаю? Вероятно, на пароходе.
– На пароходе? – удивилась я.
– Ну да. На пароходе или на пароме по Балтийскому морю.
– А-а-а… – разочарованно протянула я. Было бы лучше, если бы нас отправили самолетом. Как я представляла, в аэропорту можно было удрать и добежать до полиции. С парохода удрать сложнее.
– А ты уверена, что мы поплывем морем? – снова спросила я Татьяну.
– Эвелина рассказывала, что в Финляндию они плыли на пароме, а оттуда ехали в Швецию на машине. Она говорила, что там было много клиентов и все здорово платили.
Мы помолчали некоторое время. Я курила и думала. Хорошо, пусть мы поплывем на пароме, все равно будет шанс сбежать. На каком-то этапе появятся пограничники. Вряд ли нас повезут в Швецию нелегально. В таком случае можно будет обратиться к ним. К тому же паспорта у нас липовые. Вот было бы здорово, если Марата и его дружков схватят при въезде в страну! Я вспомнила, как это происходило в кино. Полиции всегда удавалось взять преступников. Не отпустят же они Марата, если я настучу на него? Но рассказывать Татьяне о том, что я собираюсь выдать Марата, было опасно.
И все-таки я решила частично посвятить Таню в свои планы. Бежать в одиночку было рискованно. Мне нужна была помощь со стороны надежного человека. На Татьяну, хоть и с некоторой натяжкой, я могла надеяться, а на Оксану – нет. Она была еще слишком мала и неопытна. Она могла выдать меня, если ее начнут бить, а вот Таня – я надеялась на это – меня не выдаст. Кроме того, я вообще не знала, поедет ли Оксана с нами. Скорее всего, ее оставят здесь.
– Тань, я думаю сбежать, – призналась я.
– Ну и дура, ты уже пробовала пару раз, и что?
– А ты хочешь ишачить на них до конца своей жизни? – удивилась я.
– Ну, мы им не понадобимся, когда постареем, – отмахнулась она. – Глядишь, нас и отпустят.
– Ты так считаешь? – Я с удивлением взглянула на подругу – неужели она так наивна?
Татьяна между тем продолжила:
– Не будут же они держать нас целую вечность! Для них это накладно – сама слышала, о чем в магазине говорили. А свежих девочек они всегда достанут.
– А тебе не приходило в голову, что они боятся, что мы пойдем и расскажем все в полиции?
– Чего, чего? – удивилась Татьяна.
– Выдадим их – вот чего! – рассердилась я.
– А я не собираюсь идти в полицию. Все равно потом меня найдут. Нет, я буду помалкивать в тряпочку.
– Да? А я вот не собираюсь молчать.
– Поступай как знаешь, – нахмурилась Татьяна. – Но я тебе не советую брыкаться.
– Тань, я бы на твоем месте не строила иллюзий.
– Ты от меня ничем не отличаешься.
– Погоди, не перебивай. Эти звери скорее попытаются отделаться от нас, чем мирно отпустить, – сказала я.
– Ты думаешь, они нас убьют?
– Убьют, не убьют, но перепродать другим могут.
– Какая разница, кто будет нашим хозяином: Марат или какой-нибудь другой? В любом случае ты должна будешь работать на своего сутенера.
– Я просто думаю, что в любом случае не выдержу больше.
– Ну, я видела старых баб, которые работали на улицах Москвы. Им было тридцать – тридцать пять лет… Выдержали же.
– Но я не хочу быть проституткой…
Меня одолели сомнения. Тот ли Татьяна человек, который в состоянии поддержать меня? Кажется, она лишена всякой воли к сопротивлению. Сколько времени она находится тут? Несколько месяцев? Неужели можно стать рабыней за такое короткое время? Я имею в виду – обрести рабскую психологию. Потом я подумала о себе самой. Что станет со мной, если мне не удастся сбежать? Я стану как она? Я буду зависимой от гашиша? Или я предпочту более сильные наркотики, чтобы заглушить все чувства? Мне стало страшно. А что, если я буду вынуждена вариться в этом дерьме годами?
Мне и раньше приходилось читать истории о продаже людей в рабство, но я подумать не могла, что такое может случиться со мной. Я даже полагала, что газетчики дают волю воображению. Какое такое рабство в наше время? И вот теперь я сама сижу в этой бане, где меня каждый день избивают и насилуют…
Нет, я ни за что тут не останусь, мне надо отсюда бежать. Татьяна, конечно, ненадежна, но у меня нет выхода. Пусть полуправдой, но я должна склонить ее к помощи.
– Таня, я боюсь… Что с нами будет в Швеции?
– То же, что и здесь. Нас будут продавать клиентам. Со всеми вытекающими… – Татьяна захихикала.
– Тань, они убьют нас, разрежут на кусочки и бросят в море. И никто не станет нас искать. Никто!
