наберется денег на подкуп Папочки. Надо будет еще поразмыслить над этим на досуге. Иншаллах.
— Пойду вниз подгоню машину? — спросил Кмузу.
Я поежился, поняв, что пора идти. Ждал меня не черный лимузин Фридлендер Бея, а комфортабельный электромобиль последней модели, предоставленный Беем в мое распоряжение. В конце концов, я был его официальным представителем среди стражей порядка.
Кмузу, конечно, теперь будет моим шофером. Придется проявить чрезвычайную изобретательность, если понадобится отлучиться куда-нибудь без него.
— Да, сейчас спущусь, — сказал я.
Я провел рукой по голове: волосы уже отросли. Перед тем как выйти из дому, я сунул коробку с модди и дэдди в дипломат. Невозможно сказать заранее, какой личностью предстоит стать сегодня на службе, какие таланты и способности понадобятся. Проще было взять все модди, чтобы чувствовать себя во всеоружии.
На мраморных ступенях я ждал Кмузу. Стоял месяц раби-аль-Авваль, и серое небо сеяло теплый дождик. Хотя поместье Папочки находилось в самом центре города в районе густонаселенных кварталов, у меня было такое впечатление, будто я очутился в тихом цветущем оазисе, вдали от городской копоти и шума. Меня окружала буйная растительность, вся роскошь которой предназначалась исключительно для умиротворения одно-го-единственного дряхлого старика. Я слышал тихое ровное журчание прохладных фонтанов, оживленно чирикали птицы в листве ухоженных фруктовых деревьев. Тяжелый сладкий аромат экзотических цветов плыл в неподвижном воздухе. Однако притворившись равнодушным ко всей этой красоте, я забрался в кремовый вестфальский седан и выехал через ворота с охранниками. За стеной я сразу окунулся в городской шум, сутолоку, внезапно с досадой осознал, как мне не хотелось покидать Папочкин дом. Мне пришло в голову, что со временем я мог бы занять там его место.
Кмузу высадил меня на улице Валид-аль-Акбар у здания полицейского участка, курирующего Будайен. Он сказал, что вернется в половине пятого, чтобы отвезти меня домой. У меня появилось предчувствие, что Кмузу из породы людей, которые никогда не опаздывают. Я стоял на тротуаре и смотрел, как он разворачивается и уезжает.
У порога полицейского участка постоянно толпились люди. Они то ли надеялись увидеть, как ведут в наручниках какого-нибудь преступника, то ли ждали своих близких, освобождаемых из-под ареста, то ли просто слонялись в надежде выпросить мелкую монетку. Не так давно в Алжире я сам был одним из них, и теперь без всякого стеснения подбросил в воздух несколько киамов и посмотрел, как ребятишки дерутся из-за них. Я полез в карман и вытащил пригоршню монет. Старшие рассовывали по лохмотьям дармовые деньги, а младшие прилипли к моим ногам с воплем:
— Бакшиш!
Каждый день я стряхивал с себя этих юных наездников и входил через вертушку в здание участка.
У меня был столик на третьем этаже, в небольшой кабинке, отделенной от соседей бледно-зелеными пластиковыми стенами чуть выше моего роста. Воздух здесь, видимо, насквозь пропах ароматом пота, сигарет и дезинфицирующих средств. Над моим столом висела полка с пластиковыми коробками, в которых содержалась информация на кобальтовых дискетах. На полу стояла большая картонная коробка, набитая свернутыми в рулоны распечатками. На столе пылился аннамезский компьютер, позволявший одновременно просматривать два-три текущих дела. Конечно, моя работа была не столь важной, как считал лейтенант Хайяр. Он знал, что я личный уполномоченный Фридлендер Бея. Только Папочка мог позволить себе собственный полицейский участок, защищавший его интересы в Будайене.
Хайяр влетел в мой бокс и грохнул на стол еще одну тяжелую коробку. Он был иорданцем и в прошлом имел достаточно длинный список арестов, которые случились еще до приезда в наш город. Десять лет назад он был спортсменом-профессионалом, но сейчас явно потерял форму. У Хайяра были редеющие темные волосы и недельная щетина, походившая на кожуру киви. Этот человек был подобен кошмарному сну своей мамочки, где он фигурировал как продавец наркотиков (кем, собственно, и был до того, как стал полицейским в соседнем квартале).
— Как дела, Одран? — спросил он.
— О'кей, — ответил я. — Что там?
— Нашел для тебя кое-что интересное.
Хайяр был года на два моложе, отчего ему нравилось понукать меня. Я заглянул в коробку, там было сотни две синих дискет из кобальтово-
го сплава. Кажется, предстояла утомительная и нудная работа.
— Ты хочешь, чтобы я их рассортировал?
— Я хочу, чтобы ты занес их в вахтенный журнал.
Я выругался про себя. Каждый полицейский носит с собой вахтенный журнал для ежедневных записей: где он был, что видел, что сказал, что сделал. В конце дня он предъявляет дискету с этими записями своему сержанту. Сейчас Хайяр хотел, чтобы я сверил все дискеты по списку.
— Папочка назначал меня сюда не для такой работы, — сказал я.
— Еще чего! Если ты чем-то недоволен, все вопросы к Фридлендер Бею. А сейчас делай, что сказано.
— Хорошо, — сказал я, поглядев в спину уходящего Хайяра.
— Между прочим, — он снова обернулся ко мне, — у меня для тебя приятный сюрприз, но это потом. Кое-кто не прочь с тобой встретиться!
— Хм… — недоверчиво отреагировал я.
— Ну ладно, разбирайся скорее с дискетами. Они нужны мне к полудню.
Кивнув, я снова повернулся к столу. Поведение Хайяра выводило меня, и хуже всего, что он знал об этом. Однако я не хотел, чтобы он видел мое раздражение.
Забавно, ведь Хайяр работал на того же хозяина, что и я, но притворялся, что существует сам по себе. С тех пор как он получил повышение и стал начальником, с ним произошли разительные перемены. Он начал относиться к своей работе серьезно и прекратил интриги и незаконные поборы. Не надо думать, что в нем неожиданно проснулось чувство собственного достоинства; просто Хайяр решил подальше держаться от грязи, чтобы не вылететь с такого ответственного поста за обман и невежество.
Я выбрал в коробке модификатор продуктивности и вставил его в гнездо на затылке. Этот функционирующий имплантат позволял мне подключать один модди и шесть дэдди. Но переднее гнездо было предметом моей гордости. Оно соединялось с гипоталамусом и позволяло подключать к нему свои специальные дэдди. Насколько мне известно, никогда никому еще не вживлялся второй имплантат. Хорошо, что я ничего не знал о распоряжении Фридлендер Бея насчет этого рискованного эксперимента. Думаю, Папочка не хотел меня нервировать. Сейчас же, когда опасность миновала, я ощутил пользу от такого эксперимента. Он сделал меня более активным членом общества.
Вынужденно занимаясь утомительной ежедневной работой в участке, я подключал оранжевый модди, который дал мне Хайяр. На нем был ярлык с указанием страны-экспортера — Швейцария. Швейцарцы, вероятно, большие поборники эффективности. Их модификатором может воспользоваться самый энергичный и одаренный человек в мире. В мгновение ока модификатор сделает его занудой. Не глупым занудой, в какого превратила меня оглупляющая программа Халф-Хаджа, но в упрямого работника, который не будет отвлекаться ничем посторонним, кроме того, что находится перед его глазами. Это один из самых бесценных подарков, о которых можно только мечтать, находясь на службе в полицейском участке. Я со вздохом достал модди и подключил его.
