Если вы упали с дивана, встаньте и читайте дальше.
Лиз, когда ты была еще ребенком, иногда ты спрашивала меня, как мы разбогатели. Мне кажется, очень умный вопрос для маленькой девочки, поскольку большинство детей принимают такие вещи как само собой разумеющееся. Тогда я ответил тебе, что много работал, чтобы заработать эти деньги. Это действительно так. Но я никогда не рассказывал тебе, как именно я их заработал.
Если вы читаете это письмо, меня либо уже нет в живых и ты получила в наследство содержимое ящика, либо случилось что-то серьезное и я дал тебе указания открыть его.
В 1930 году я был совсем молодым. Я работал подручным, парикмахера. Наша семья была бедна, но какая семья в то время была богата? Риторический вопрос? Не совсем. На него есть ответ. Семьи бутлеггеров, занимавшихся контрабандой спиртного, жили совсем не бедно. Я пошел работать на бутлеггера, разгружал грузовики с товаром, следил, чтобы нас не засекло ФБР (местная полиция была полностью куплена), и заработал на этом. Вреда я никому не приносил, поскольку мой бутлеггер продавал настоящее спиртное, а не разведенный древесный спирт, от которого можно ослепнуть или вообще отдать концы.
Именно тогда я усвоил, что, снабжая людей тем, что им нужно и что они не могут получить обычным путем, можно хорошо заработать. После прихода к власти Рузвельта сухой закон отменили, моя работа закончилась. Мне не хотелось учиться в школе, и я привык быть при деньгах. Один из тех, с кем я работал, просветил меня. Его звали Пит. Еще до первой мировой войны он запинался контрабандой оружия в Мексику; и тогда по-прежнему были места, где требовались его услуги. Я не стал возвращаться домой. Я отправился вместе с Питом.
Мы начали ввозить оружие в Испанию. Пита убили. Я продолжал заниматься этим делом. Все знали, что новая война неизбежна, еще одна мировая война. Я заработал много денег, и, когда война началась, я вернулся на родину, собирался пойти в армию. Но к этому времени моя слава обогнала меня. Я пошел в армию. Меня записали «добровольцем» в УСС, это был предшественник ЦРУ; полное название – Управление Стратегических Служб, оно занималось проникновением в тыл противника и выполняло задачи, которые никому другому были не под силу. Сохранив старые, еще довоенные связи, зная несколько иностранных языков, я вполне сходил за уроженца той или иной страны.
Я много узнал во время войны, научился торговать оружием; после объявления мира, используя деньги, заработанные во время войны, я продолжал делать деньги.
Когда появилась ты, Лиз, я оставил дело. Я удачно вложил деньги в законные предприятия; тем не менее, я решил, что часть денег лучше хранить в виде наличных. У меня есть анонимные счета в Швейцарии. Если ты узнала об этом ящике из моего завещания, тебе известны номера счетов. Бриллианты, другие ценности. Ты по крайней мере в десять раз богаче, чем следует из завещания.
А сейчас о тебе, Дэвид. Я знаю, ты меня недолюбливаешь. Плохо. Но начнем с того, что и я никогда особенно не ценил тебя. Но вот эти деньги и все остальное. Они по праву принадлежат Лиз и тебе, как ее мужу, тоже. Мир катится в пропасть. Ты историк. Ты должен понимать это. И если ты почувствуешь, что дело совсем плохо, тебе могут понадобиться деньги. Считай их своим спасательным кругом.
Также для Дэвида – пистолет «Вальтер», я снял его с убитого капитана СС в 1942 году. Возможно, он пригодится тебе даже больше, чем деньги.
С любовью, папа".
Холден сложил письмо, сунул его в конверт.
– Ты готов? – спросила его Рози.
– Да. – Холден посмотрел на миссис Холлинз. – Спасибо вам.
– Я надеюсь, эти деньги не от продажи наркотиков?
– Нет. Ничего подобного. Просто свадебный подарок на черный день. А на мир спускается тьма.
– Что? – удивленно переспросила Марта Холлинз.
Но Роуз Шеперд посмотрела на него и улыбнулась.
Глава двадцать пятая
Когда они вернулись на ферму, рука болела так сильно, что он с трудом мог усидеть на заднем сиденье. Он немедленно пошел в дом; медсестра сделала ему укол, после которого его сразу сморил сон.
Ему снился сон. Он видел Мэг и Лиз, своими телами они прикрывали Айрин, Дэйв бежал за убийцей, потом его убили.
Холден проснулся, сходил в туалет, умылся холодной водой, рука по-прежнему болела. На кухне было виски, ему жутко хотелось выпить.
На кухонном столе горела масляная лампа, Роуз Шеперд сидела за столом, завернувшись в одеяло. Перед ней стояли бутылка и стакан.
– Прости, если помешал, – начал Холден.
– Хочешь выпить?
На столе он увидел «Кольт» 45-го калибра.
– Конечно. Вместе с тобой.
– Это не мой стакан. Чистые стаканы в сушилке над раковиной. Достанешь на меня?
– Конечно. – Холден достал два стакана, убрал грязный, налил виски. – Отличный револьвер.
– «Детоникс Сервисмастер». Покрыт оксидной пленкой, это удобно, не отражает света.
– У тебя есть еще один?
– Да, этот на крайний случай. Если достал, надо стрелять. Так что он блестящий. Тут это уже не имеет значения. А что для тебя имеет значение?
– Что? – Холден закурил. На столе стояла пустая пепельница. Очевидно, неизвестный потребитель виски был некурящим.
– Ты здесь скрываешься от полиции или собираешься помогать? У тебя масса денег. Можно выехать из страны и начать новую жизнь.
– Я знаю.
– Ну? Так что ты собираешься делать?
– Я устал.
– Мы все устали, – ответила она. – Мне еще повезло. Я не замужем, детей нет. У большинства есть или были семьи. Помнишь Пэтси Альфреди, она делала тебе укол?
– Да.
– Ее мужа и сына убили. Ее муж был полицейским, ФОСА устроил засаду на него и его партнера. Ее сын служил в ВВС, он был в баре, там взорвали бомбу.
– Господи, помоги ей, – пробормотал Холден, отпивая виски.
– Да. Я надеюсь. Может, тебе и правда лучше уехать. Иногда мне кажется, что мы проиграем, – и она отпила сразу половину. – Если мы все же победим, нам не дождаться амнистии. Нам всю жизнь придется скрываться.
– Время покажет. В этом мире хорошо тем, кому везет, – ответил Холден.
– Что?
– Мы с Лиз… Мы очень часто употребляли слово «навсегда».
– Послушай… Руф рассказал мне, что произошло с ними. Наверное, я слишком много знаю про тебя.
Холден не нашелся, что сказать. Она взяла у него сигарету, затянулась, вернула ему.
– Когда ты решишь, что делать?
– Я остаюсь. У меня нет оснований поступать по-другому. Может, я просто хочу отомстить.
– Тогда уезжай завтра же утром, – покачав головой, сказала она и отпила из стакана. – Ты поставишь под угрозу не только себя, но и всех остальных.
– Ты, случайно, не священник?
– Нет. Я еще не решила, кто я. Разве что иногда у меня бессонница. Рука болит?
– Да.
– Сочувствую. По поводу всего, – она поднялась и вышла.
Холден посидел еще немного, допил свой стакан.
Глава двадцать шестая
