сидя на высоком кресле, с таким воодушевлением рассказывает историю Али, Магомета, сыновей Али — Гасана, Гусейна, так плачет и убивается, что, кажется, камни и те готовы зарыдать в ответ. Рядом с Ахундом несколько молодых девушек, распустив волосы и беспорядочно растрепав их по лицу и груди, сбились в сторонку и вместе со своей матерью льют слезы.
Несколько юношей тоже оплакивают жалостными голосами смерть своего несчастного отца, несколько всадников с шашками наголо налетают на них вскачь, точно хотят их убить: они изображают езидов, мчащихся стремглав исполнить приказание своего халифа. Верхом на конях носятся они туда и сюда, делая вид, что хотят предать мечу либо пленить семью Гусейна. Все разглагольствуют, все так живо играют свои роли, что зритель невольно может подумать, будто именно сегодня умер Гусейн.
Для примера приведем несколько слов, дабы читатель имел представление, как наши соседи справляют свой траурный обряд.
СКОРБЬ МАГЕРЛАМА Первый вестник печали Померкни глаза, стань язык мой нем Преломись нога, я влачусь без сил. О когда б я к вам не прибыл совсем, Печальной вести не приносил! Чего ж вы сидите без слез, без слов? Потемнел ваш день, погасла звезда Образумьтесь! Враг нагрянуть готов, На крылах летите туда, туда! Калифом сидит в Дамаске езид. Но им не почтен наш имам святой. Несметное войско вкруг нас стоит, Огнем нас палит разбойник лихой. О храбрый араб! Злодея рука — У глотки твоей, скрутила совсем. Загнали к Алеппу наши войска, В когтях ястребиных имам Гусейн. Второй вестник печали Увы! Рассеки мне грудь! Поспешай! Фатьма, за тебя свою жизнь отдам! О Гасан, Гусейн, о горе мне — вай! О Гасан, Гусейн… вай, вай! Увы! Джан! Госпожа, вай, вай!.. Лишиться бы глаз, — вай! За лицо твое умереть тотчас! — ах! Нам голову — вай! — снесли. Обрушься, небо, на нас! — вай! Имама, увы, увели! Спасайтесь!.. Аллах!.. Джан! Ослепнуть бы мне!.. вай!.. Издохнуть бы мне — вай! Вай! Померкни, мой день! Разверзнись, земля! — вай! Вай! На помощь! Сюда! Увы нам! Свет наш погас! Мать и дочери Мать Увы! Что за весть? Увы! Что за речь? Несете огонь, — мой очаг разжечь. Отсохни язык, принесший ту весть! Развалился дом у юных невест. На свет мой, на жизнь, на голову — прах! Ах, черные дни! Нет силы терпеть! Как быть мне? В каких утонуть волнах? В чью дверь постучать, в чью руку смотреть? Творец отвернулся. Ах доля моя! И зачем ноги не сломила я! Пресекся мой дым, потемнел свет дня, На горькой земле кто ж проклял меня? Вай, все я отдам за намаз твой, имам! За ладонь Али свою жизнь отдам! Умру я за праведный лик твой, джан! Лицо подстелю под ноги твои, Сирот приючу, господин мой, джан! О Гасан, Гусейн, — голова, гора! Что отвечу им, душа моя? — вай! Что обрушил ты нам на голову, джан! Опалил сердца нам, о сокол джан! Услыхать бы раз лишь голос твой, — ax! Лицом к лицу прикоснуться, — ах! Распластать бы душу у ног твоих!.. Вдохну лишь тебя, — и да стану прах! О, имама сын о светлых крылах! Царь мира, тебя возлюбил аллах, Рука на земле, рука в небесах, — На горы мечом нагоняешь страх! Весь мир, ага джан, ты поверг к стопам. Покорил ты тьму народов и стран! И горы, шаг лишь слышали твой, Дрожа, склонялись ниц головой. Моря и земля, твой услышав глас, Покорно к тебе являлись тотчас. И тучи, дрожа при взгляде твоем, Ширяли крылом, и гремел в них гром. Ты топал ногой — земли глубина Мертвела от страха — потрясена. Ах, солнца глава тебе отдана, Тебе власы подстелила луна Тебя приняла небес вышина — Сиротствуем мы, нам печаль одна. Кому же теперь подчинится мир? Под чьею же сенью найти покой? Истомился мир, одинок и сир, Ведь руку его ты держал рукой. Кааба и Мекка в грудь себя бьют. Слезы — и море и суша льют, Землю на темя сыплют, горят,
