Имя твое повторяя, дрожат. Возьму, поведу я твоих сирот — Пойду, утоплюсь! Со светом прощусь! Покинуты мы. Наше сердце — лед. На горестном свете что меня ждет? Иного царя-владыки мне нет, Ты — солнце, луна, венец мой и свет! Все рушилось! Мне лишь сидеть совой. Рыдать над горькой своей головой. Убьюсь — кто ж примет детей твоих? Заколюсь — как быть твоим сиротам? Кто им даст молока, кто вырастит их? Коль груди отрежу, так что ж им дам? От плача мои ослепли глаза, И печень и сердце прожгла слеза Ах, раз лишь один в твой лик заглянуть, А там — хоть тысяча лезвий в грудь! Ущелья и горы пускай падут, Меня погребут, меня поглотят, О лишь бы одной не скорбеть мне тут, — Исторгнись, душа, разверзайся, ад! Вы, дочки мои, теперь без отца Кто обнимет вас, согреет сердца? Ах, кто вас полюбит, кто сбережет? Осталися вы без ласк и забот! Ах, где глаза, чтобы видеть вас? Рука, чтоб ничем не обидеть вас? Уста, чтоб лелеять и нежить вас, Своим поцелуем утешить вас? Засохло до дна ваше море — вай! Ушел отец, не сказал ничего. Оставил детей своих в горе — вай! А где ж он? Где мне искать его? Изранено сердце, горит огнем. О дети, у вас господина нет. Разрушен наш дом, развалился трон, — Ах, кто вам теперь промолвит привет? Гусейн мой, жизнь за тебя отдам! Ты сжег мне сердце, — лежит золой. Ненаглядный мой, — кто поможет нам? Ах, если бы взял ты и нас с собой! Дочери Ах, мать и отец мой родимый — вай! Где отец? Когда ж он вернется? — вай! О, где ж он? Мать, ненаглядная! — вай! Не плачь, не рыдай! — О свет ты наш, — вай! Хоть в плен нас отдай! Брось в воду нас — вай! Ах, вечер придет, прояснится день. Но кто ж ввечеру нам откроет дверь? Кто ж будет приветствовать нас теперь? О отец мой джан, о родитель — вай! Ах, очи, на мать наглядитесь — вай! Наш отец — калиф — не придет сюда, Не молвит ласковых слов никогда. Он гневен на нас, он исчез из глаз, Не увидит он ни дома, ни нас. А куда ушел — не сказал того. Ах, чем мы могли прогневить его? Ослепил бы нас — чтоб мира не зреть, Ах, зарезать нас он мог бы велеть, — Ястребам степным, воронью на снедь! Спалил бы он нас, иль предал мечу! Ах, отдал бы нас во власть палачу! Увели отца, — я за ним хочу! Ужель не придет? Разлюбил сирот? Ужель нашу скорбь отец не поймет? Мы здесь рыдаем — он слез не льет! Мы умираем — он не идет! Нас в плен угонят — он не спасет! Сыновья и дочери (вместе) Что сделали мы? За что осерчал? Кто из нас когда отца огорчал? Побежим, догоним его! Идем! У ног его ползать, молить начнем, Лобзать его полы, ноги лизать, — Обнимем колени, наземь падем Коль он не вернется, — мы все умрем. О, нас не гони, хоть шею руби, Хоть душу вырви, хоть погуби! Мы — жертва тебе, мы — прах твоих ног. Пощади, отец! не пришел наш срок. Иль без сердца он? Не сжалится он? Ничто для него наш вопль и стон? Веди нас туда, куда сам идешь. Скончалась мать — а ты слез не льешь. Ужель он, смягчась, не придет опять, С земли нас поднять и рукой обнять, Утереть нам слезы, поцеловать, На колени взять и к груди прижать, Сластей и сахару детям дать? — «Дитя ты мое, отрада очам, Не плачь, с тобою скорблю я и сам, Отец — твой слуга. Тебе жизнь отдам!
