— Этого достаточно, чтобы избежать столкновения?
— Да. Если они будут продолжать торможение, то остановятся, не долетев до станции.
Вновь потекли бесконечные минуты. Вновь мы не отрывали глаз от радара и экрана компьютера. Только на этот раз мы ясно сознавали, что ничего не можем сделать. Ракетой управляла чужая воля — нам же досталась роль пассивных наблюдателей. Пятнышко на радаре двигалось все медленнее и медленнее, но не собиралось останавливаться.
— Удаление — две тысячи метров. Скорость — сорок восемь километров в час.
Танака скрипнул зубами.
— Они сами не знают, что делают.
— Мне так не кажется,— возразил Морияма, бросив взгляд на пульт связи, на экране которого все еще светилось последнее послание из Куру.— Возможно, они пытаются вывести спутник на заданную орбиту.
— Удаление — одна тысяча пятьсот метров. Скорость — сорок два километра в час.
Ким покачал головой. Его улыбка погасла.
— Это невероятно,— пробормотал он. Ступень продолжала сбрасывать скорость.
— Если ракета прекратит торможение, мы немедленно покидаем мостик и надеваем скафандры,— распорядился Морияма.
— Удаление — тысяча метров. Скорость — тридцать три километра в час.
— На такой скорости эта штука не сможет нанести станции серьезных повреждений,— сказал Танака.
— Надеюсь, они это тоже понимают и больше не будут фокусничать,— отозвался Морияма.
Я представил себе ракету, летящую в бесконечной черноте космоса. Факел, вырывающийся из ее дюз, становится все меньше и меньше. Хочется верить, что скоро он погаснет совсем.
— Эти люди из ЕКА ведут себя так, как будто объявили нам войну,— сказал вдруг Морияма.— Я этого так не оставлю. Когда мы восстановим связь, я спущу на них всех собак. Ни один из идиотов в Куру больше близко не подойдет к ракетам.
Ким вывел изображение с внешних камер на большой экран, где раньше была наша карта мира. Ракета приближалась, я уже мог различить, что она относится к водородно-кислородному классу — самая мощная и тяжелая ступень, какую научились строить европейцы. Вместе с запасами топлива она могла вывести на геостационарную орбиту, то есть на высоту 36000 километров, еще около восьми тонн полезного веса. Я видел эмблемы ЕКА и стран, принимавших участие в постройке ракеты. А в передней части ракеты располагалось направляющее устройство в форме кегли, на котором закреплялся спутник.
И наконец после невыносимо долгого ожидания мы услышали:
— Удаление — девяносто восемь метров. Скорость — ноль.
На этот раз никаких криков триумфа. Я закрыл глаза и попросил Бога вернуть меня на недельку назад, в то благословенное время, когда я изнывал от скуки. Кто-то из членов команды вполголоса шептал молитвы по-японски.
Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы разглядеть поподробнее устройство на носу ракеты. Оно было похоже на цветок с тремя шипастыми лепестками, выросший на огромном темном цилиндре.
— Ступень снова движется! —крикнула Ёсико, срывающимся голосом.
Морияма положил ей руку на плечо.
— Они что, окончательно свихнулись? — пробормотал он.
Ракета очень медленно и все же ощутимо приближалась к нам. Я подошел поближе к экрану, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают. На носу ракеты не было никакого спутника. Там красовалось устройство для стыковки, идеально подходящее к шлюзу нашей станции.
— Они хотят стыковаться! — вырвалось у меня.— Это стыковочные маневры!
— Что вы говорите, мистер Карр? — быстро переспросил Морияма.
— Там нет никакого спутника, сэр.— пояснил я.— Посмотрите сами. Это не ступень ракеты, это космический корабль.
— У европейцев нет космических кораблей!
— Видимо, один все же есть.
— Но почему они хотят стыковаться и не сообщают нам об этом?
«Сегодня по-настоящему плохой день»,— подумал я и сказал:
— Потому что это не просто стыковка. Это нападение.
Глава 16
В четырехстах километрах над земной поверхностью, в точке, где рождается солнечный восход, висит огромная сверкающая шайба, в центре которой находится хрупкая конструкция из нескольких цилиндров, украшенных японскими и английскими гербами. Из этой конструкции вырастает огромная скелетообразная башня. Ее балки так тонки, что человеку, знакомому лишь с земной архитектурой, кажется, что она неминуемо согнется от собственной тяжести. А у ее основания можно различить японский флаг — красный шар, символ солнца на белом фоне. Флаг сделан из тонкого стекловолокна, он тверд и неподвижен, так как здесь никогда не бывает ветра.
Рядом с башней перпендикулярно к плоскости шайбы висит темный цилиндр. Он медленно дрейфует, приближаясь к шайбе, и кажется, разевает пасть, усаженную множеством острых зубов.
Окажись здесь сторонний наблюдатель, он, возможно, решил бы, что видит черную дыру, которая вознамерилась сожрать сияющую звезду. Но здесь нет сторонних наблюдателей. Никто из жителей бело- голубой планеты, которая медленно вращается под нами, не подозревает о том, что происходит в четырехстах километрах над его головой.
— Космические пираты...— Морияма развел руками.— Вот уж не думал, что увижу такое...
— Это профессия, которая никогда не умрет,— уныло отозвался я.
В благословенные времена, когда я изнывал от скуки, мне попалась одна книжка, где я нашел любопытную статистику. Оказывается, за первые пять лет двадцать первого столетия было зарегистрировано больше случаев пиратства, чем за все предыдущие двадцать веков. Чаще всего пираты встречались в южной части Индийского океана, в Карибском регионе и на островах Тихоокеанского архипелага.
Я поднял глаза на экран. Там было что-то важное. Что-то такое, что может иметь для нас большие значение. Мои глаза видели это, но мой мозг еще Не мог ясно сформулировать, что именно они увидели.
— Ёсико, европейцы пытаются как-то объяснить поведение их ракеты-носителя? — спросил Морияма.
Она покачала головой:
— Нет, командир.
— Хорошо,— Морияма хлопнул себя ладонью по колену.— Значит, мы должны защищаться. У кого- нибудь есть идеи, как это сделать? Как помешать им состыковаться со станцией?
В космосе не бывает ни дверных замков, ни ключей. «Возможно, после сегодняшнего инцидента это положение изменится»,— подумал я. Но в данный момент станция готова была принять любой корабль, независимо от его национальной принадлежности. Конструкторам это казалось разумной предосторожностью — в случае аварии на станции не было необходимости дожидаться шаттла из Танегасимы, на помощь мог придти любой готовый к старту корабль. Причем пилот корабля мог совершить стыковку самостоятельно, без помощи экипажа станции. Это также было разумной предосторожностью, ведь члены экипажа в момент аварии могут быть мертвы или потерять сознание. Но в данный момент все разумные предосторожности работали против нас.
И тут меня осенило.
— Манипуляторы! Если мы поставим их крест-накрест поперек шлюза они не смогут состыковаться и
