Сердце екнуло. Голубоглазый брюнет вошел в холл, осмотрелся по сторонам и уселся напротив Крысеныша. Серафима пожирала глазами свою ожившую мечту, потом спохватилась, что ведет себя неприлично, и торопливо отвела глаза.
В другом конце холла, за сдвинутыми столами, шумно размещалось большое польское семейство. Взрослые громогласно переговаривались, усаживали детей, которые нипочем не хотели сидеть спокойно на своих местах, а порывались куда-то бежать. Серафима с интересом разглядывала их и слушала незнакомую речь. Ну эти, наверное, вряд ли причастны к убийству, хотя всякое может быть.
В этот момент в столовую с улицы вошла детективная дама Агата, вся в белом льне, в широкополой шляпе, радостно улыбнулась Серафиме и направилась прямиком к ней.
– Привет, как дела? Я вот по крепости гуляла, нащелкала, наверное, сотню снимков! Такая красота! А вы там не были?
– Нет еще, все никак не соберусь, – ответила журналистка, лихорадочно раздумывая, как бы ненавязчиво избавиться от соседки. Болтать с Агатой ей не хотелось, а в том, что болтать придется, сомнений не было – дама казалась чрезвычайно деятельной и общительной.
– Вы много потеряли. – Агата небрежно бросила на стол дорогой фотоаппарат и плюхнулась на стул. – Такие развалины живописные… Хотя у вас, молодых, наверное, есть дела поважнее, чем древние камни. К примеру, курортные романы… Или убийства…
Она подмигнула Серафиме, опешившей от такой проницательности. К счастью, в этот момент начали разносить блюда с едой, и тема сама собой увяла.
– Приятного аппетита. – Алла ловко расставила на столе тарелки с супом и жареной рыбой, без напоминаний принесла Серафиме неизменную минералку с лимоном и приветливо перекинулась несколькими словами с Агатой.
После великолепной Яриковой яичницы с беконом есть скучный гостиничный суп не хотелось, и Серафима вяло поковыряла кусок холодной рыбы.
– Кстати, очень удачное место, – заметила Агата оживленно.
– О чем вы?
– Из этого уголка великолепно просматриваются все столики, можно сколько хочешь глазеть на людей, а на тебя никто не обратит внимания!
Серафима чуть не подавилась рыбой и с тревогой предположила, что на лице у нее, должно быть, написаны все мысли и чувства, крупными буквами, чтобы всем было видно. Или бабка – ясновидящая?
Чтобы избежать дальнейших щекотливых вопросов, обед пришлось свернуть. Серафима отодвинула рыбу, попросила Аллу принести чай и, пожелав Агате приятного дня, сбежала на террасу. Там она выпила чай и выкурила сигарету, сидя за шатким столиком в тени огромного зонта.
Потом загремела дверца в высоких металлических воротах, и на территорию гостиницы вошли трое в милицейской форме, среди них был и тот самый толстяк, который шептался с администраторшей. Проходя мимо столика, они по очереди смерили журналистку заинтересованными взглядами, уделив особое внимание ногам в коротеньких шортах. Серафима тоже заинтересовалась, но, разумеется, не внешними данными милиционеров (тем более что красотой все трое отнюдь не блистали). Вот тебе и возможность попытаться завести знакомство с кем-то из них, дабы выудить побольше информации.
Она вскочила, грохнув легким пластиковым креслом, затушила сигарету и догнала представителей власти.
– Простите…
– Что такое, девушка? – Все трое оглянулись и уставились на Серафиму.
– Я хотела бы поинтересоваться, как проходит расследование. Вот мое удостоверение, я журналистка из Москвы.
Увидев корочки «Криминальной хроники» милиционеры дружно помрачнели и рявкнули одновременно в три глотки:
– Только журналистов нам тут не хватало!
– Девушка, никаких комментариев, ясно вам?
– Откуда ты взялась такая шустрая, да еще и из Москвы?
– Я в отпуске и пока не пишу никаких репортажей. Как вы смотрите на то, чтобы выпить пива в соседнем баре и обсудить это убийство? – поспешно предложила Серафима, пряча корочки в карман.
Ее даже не удостоили ответом. Все правильно, сработала она совершенно по-дилетантски. Никто не стал бы рассказывать о ходе следствия неизвестной девчонке, тем более журналистке. Московские ребята без проблем делились с ней информацией, но эти связи Серафима налаживала не один месяц, холила их и лелеяла, в свою очередь, оказывая приятелям из розыска ответные услуги.
Ей стало стыдно и отчасти смешно. «Хорошо, что никто из знакомых об этом не узнает, – подумала Серафима. – А то потешались бы надо мной до самой пенсии!»
Менты уже вошли в холл, разговоры за столиками тут же смолкли. Администраторша выскочила навстречу, захлопотала, засуетилась, повелительно махнула рукой в сторону кухни:
– Девочки, быстренько обед для гостей. У нас сегодня рыбка жареная, попробуете?
Рыбка посетителей не заинтересовала, видимо, они уже были осведомлены о качестве здешней кухни. Двое ментов пошли на кухню – то ли персонал опрашивать, то ли в поисках чего-то повкуснее рыбы.
А толстяк, утирающий лоб, заговорил с администраторшей, и та повела его к дверям, ведущим к лестнице. Нет, нельзя было упускать такой шанс!
Придав лицу независимое выражение, Серафима пересекла холл, увидела сквозь стеклянные двери, что администраторша и мент шепчутся возле того самого злополучного окна, и моментально приняла решение. Толкнула двери, прошествовала мимо парочки, как будто к лестнице, но в последний момент затормозила и на цыпочках прокралась к туалету. Тому самому, в котором пряталась вчера ночью, заслышав шаги сторожа.
Кажется, она обречена вечно прятаться в этом сортире для персонала!
Дверь, к счастью, оказалась незапертой. Серафима облегченно вздохнула и заскочила в темную комнатку. Отсюда был прекрасно слышен громкий свистящий шепот, и журналистка приникла ухом к замочной скважине.
– …удалось выяснить, что он к убийству непричастен, – пробубнил мент.
– Но он так внезапно съехал и поселился совсем рядом! Я считаю, это очень подозрительно.
Ага, тетка тоже заподозрила Иванцова! Это интересно!
– Он все объяснил. К нему скоро приезжает девушка, вот он и снял дом, чтобы им было удобнее. Номер, говорит, совсем маленький был, неудобный.
– Подумаешь, какие мы нежные! – обиженно просвистела администраторша. – Но что ему стоило соврать?
– У него алиби на этот вечер. Они пьянствовали с Бузукиным, новоселье отмечали.
– Алкаш! – презрительно бросила администраторша. – Но кто тогда убил? Ты смотри, неприятностей нам не надо, пусть это будет кто-то посторонний. А то народ разбежится.
– Можно подумать, я сам решаю, кто убийца!
– А то нет! Ваня, не смеши меня! Найди какого-нибудь бомжа и повесь на него это убийство.
– Поучи, поучи меня работать. Сказано тебе: найдем преступника. А не найдем, так тебе какая разница?
– Мне – большая, – буркнула тетка. – Если гостиница разорится, я работу потеряю. Так что, точно Иванцов невиновен?
– Говорю же, у него алиби.
– Побольше верь алкашам! У его собутыльников небось в глазах двоится, а то и троится.
– Блин, да все мы проверили, он пил с Бузукиным, потом вернулся домой – соседи видели свет в окнах, – взял бутылку вина. Якобы не мог пить бузукинский самогон, чистый спирт, говорит! И вернулся, его люди видели. Так что с ним все чисто.
Серафима напряженно прислушивалась к разговору, но вдруг совсем рядом что-то зазвенело, как будто кто-то задел ногой пустое металлическое ведро. Шепот тут же стих, и в замочную скважину девушка увидела, что администраторша и мент уходят из коридорчика.
Черт возьми, неужели это она что-то зацепила? Но Серафима могла бы поклясться, что сидела
