двухнедельные клочья пыли в собственном жилище и устыдилась. На стенах висели фотографии в аккуратных рамочках.
– Настя, вы что, были знакомы с моим дедом? – поинтересовался Ник, вытянув шею в сторону кухни, где мелькал пестрый халатик.
– Очень коротко. Но мне он был симпатичен. – Девушка вкатила в комнату столик, сервированный для чаепития. – Я работаю на «скорой». Один раз вашему деду стало плохо, поступил вызов, мы поехали к нему и довольно быстро сняли приступ. После этого он каждый день присылал цветы из собственного сада, представляете? Нет, не подумайте ничего такого. – Она смутилась. – Он просто был настоящим джентльменом. Жаль, что его уже нет. Очень жаль.
Она помрачнела, уселась на подлокотник кресла, разлила по чашкам чай.
– Пожалуйста, угощайтесь. Печенье пекла моя мама, она вечно меня подкармливает. Попробуйте, оно вкусное.
– Настя, расскажите нам об Андрее Борисовиче, – попросил Ник. – Вы, наверное, знаете, что мы мало общались.
– Я почти ничего о вас не знаю. Ваш дед не любил обсуждать семейные дела, но я слышала о той истории с вашей бабушкой. – Настя задумчиво взяла чашку и тут же поставила ее обратно. – Что я могу сказать? У него в доме я была всего два раза, на вызовах. Знаю только о его тяжелой астме, плюс больное сердце.
– Как он умер?
Настя извинилась и вышла из комнаты. Вернулась она с пепельницей и пачкой «Парламента».
– У меня можно курить. Так что если хотите…
Серафима воспользовалась предложением и достала свои сигареты. Ник грыз печенье, взгляд его был задумчивым.
– У него был инфаркт. Третий по счету. Это его и убило. Наверное, Андрей Борисович сильно нервничал до этого, потому что, когда я его увидела, поразилась, насколько он сдал. Выглядел очень плохо. Когда я делала ему укол, он все шептал про вас, Никита. Говорил о каком-то письме. На кухонном столе и правда лежала бумага, свернутая пополам. Я нашла конверт и запечатала письмо.
– Можно взглянуть? – подала голос Серафима.
– Разумеется! – Настя открыла ящик письменного стола, достала плотный белый конверт, чистый, без надписей, и вручила его Нику. Сигарета дымилась в ее пальцах. – Я взяла конверт и пообещала, что исполню поручение, передам вам письмо. После того как все… закончилось, я зашла к соседям и оставила номер своего телефона.
– Спасибо, – пробормотал Ник в чашку. – Это очень любезно с вашей стороны.
– Знаете, мне не нравится ваш глаз, – сказала Настя спокойно. – Вы с кем-то подрались? У нас ночью бывает небезопасно: хулиганы, воришки… Погодите, сейчас я вами займусь.
Ник попытался протестовать, но девушка быстро принесла из кухни какие-то пузырьки, упаковку ватных тампонов и принялась ловко обрабатывать Нику рассеченную бровь.
– Больно? Чуть-чуть потерпите, хорошо? – Ее руки были умелыми и действовали вполне профессионально. Серафима даже заревновала немного, глядя, как девушка порхает вокруг Ника и прикасается пальцами к его лицу. Потом вспомнила о своих благих намерениях и гордо отвернулась. Этот парень может кадрить хоть целую роту девушек-врачей, ей все равно!
Но Ник ни на минуту не расслаблялся. Как только экзекуция завершилась, он, морщась от боли, сунул письмо в карман и быстренько свернул беседу. Содержимое конверта интересовало его куда больше, чем ласковые Настины пальцы.
Девушка, казалось, слегка обиделась, но Серафима уже давно усвоила, что тактом ее напарник и сообщник не отличается. Бревно бесчувственное, короче говоря.
– Спасибо, Настя, вы нам очень помогли. И за глаз спасибо, – пробормотал он и вытащил Серафиму за руку на лестничную площадку. Дверь за ними с грохотом захлопнулась.
Еще на лестнице Ник принялся разрывать конверт. Вид у парня был крайне озабоченный. Серафима тактично держалась чуть поодаль, дабы не мешать чтению послания от покойного дедушки.
Но в подъезде было слишком темно для того, и Ник рывком открыл входную дверь. У подъезда стояла лавочка, куда он и уселся, вынимая из конверта листок бумаги.
Краем глаза Серафима увидела письмо и крайне удивилась: там была всего одна строчка. Слов было не разобрать. Может, это какой-то пароль? Кодовое слово для абонентской ячейки? Место, где спрятан алмаз? Она заволновалась и, плюнув на деликатность, села рядом с Ником.
– Что там? Я же вижу, это не письмо.
Он поднял на Серафиму растерянные глаза и пожал плечами:
– Не знаю.
– Ты что, читать не умеешь? – разозлилась девушка.
– Умею. Но ЭТО я прочесть не могу.
Серафима вырвала у него из рук письмо и уставилась на слова, написанные вверху листка. Как же она сразу не подумала, что ювелир писал эту записку в ужасном состоянии, у него был инфаркт… Наверное, у него так сильно тряслись руки, что вместо букв вышли каракули.
Всего два слова. Она смотрела на бумагу и пыталась понять, что же там написано. Первая буква В – это совершенно точно. Вторая – О. Потом что-то непонятное, похожее одновременно на Д, В, О и А. Кажется, все-таки В. Второе слово Серафиме удалось разобрать: «граф», а дальше шла почти прямая полоса, словно пожилой человек ослабел и машинально продолжал вести ручкой по бумаге.
– «Вова Граф» – вот что тут написано, – сказал Ник, читая каракули здоровым глазом. С этим здоровенным фингалом он уже не выглядел писаным красавчиком.
– Да, тебе тоже так показалось? Точно – Вова?
– Я уверен. Вот только ни о каком Вове я никогда не слышал. Ты что-нибудь понимаешь?
Серафима вскинула на него растерянные глаза и медленно покачала головой.
Глава 15
Обратный путь они проделали в молчании, думая о странной записке. Разговаривать Серафиме не хотелось, ну а Нику явно было не до болтовни. Он сжимал в руке конверт, время от времени кидая на него полные тоски взгляды, словно упрекая деда. Но что толку упрекать покойника? Надо разбираться в ситуации.
«А надо ли?» – тоскливо спросил кто-то внутри Серафимы.
Действительно, что она Нику, что ей Ник? Чужие люди, по странной прихоти судьбы доверившие друг другу свои тайны. Еще неделя, и они расстанутся. Серафима уедет в Москву, будет днями просиживать за компьютером, сочиняя статьи, а Ник вернется к своей работе. И быть может, к своей семье.
Набережная плавилась от жары, пляж был забит телами расслабляющихся курортников, ледяные напитки и мороженое сметались в одно мгновение. Серафима утерла лоб и позвала замечтавшегося Ника:
– Эй, может, позавтракаем? У меня со вчерашней ночи маковой росинки во рту не было. И я не отказалась бы от чего-нибудь холодненького.
– Да, жара адская, – согласился Ник. – Давай зайдем, вот тут, кажется, симпатичный ресторанчик.
Заведение встретило их сумраком и кондиционированной прохладой. Большая редкость для здешних мест. Серафима поняла, что готова сидеть в этом благословенном ресторанчике круглые сутки. Приветливая девушка уже шла им навстречу, улыбаясь совершенно голливудской улыбкой.
– Доброе утро, желаете позавтракать? Столик на двоих?
В этот самый момент из зала вышли две девушки в коротеньких платьицах, с одинаковыми блондинистыми кудрями, и Серафима узнала в них соседок по гостинице. Тех самых, вечно при боевой раскраске и в одежде, переливающейся всеми цветами радуги. Следом за ними расслабленной походочкой выходили два здоровенных кавказца, увешанные золотом.
Увидев Ника, девицы кокетливо хихикнули, синхронно стрельнули глазками, зато Серафимину скромную персону вниманием не удостоили.
– Так вам столик на двоих? – нетерпеливо повторила девушка.
– Да, пожалуйста, – сказал Ник, наблюдая, как кавказцы загружают кокетничающих девиц в побитый
