Скиннер

Некоторые люди шутили, говоря, что следовало назвать планету Новым Израилем.

– Я считаю, что они были любовниками, и она вернулась, чтобы возобновить отношения. Другая мысль не приходит мне в голову, – сказал Джанер, отвечая на вопрос разума.

– Таким образом, это обосновано неудовлетворенностью.

– Конечно.

– Но жизнь Эрлин до настоящего времени вряд ли можно посчитать неинтересной или лишенной удовлетворения.

– Как ты можешь это утверждать?

– Я изучил описания ее путешествий и многих мест, в которых она побывала, и эта планета – лишь одна из многих. Более века она занималась ксеноисследованиями и совершила ряд очень важных открытий.

– Ты сказал мне только то, что жизнь у нее была интересной.

К счастью, разум некоторое время молчал, и Джанер воспользовался передышкой, чтобы надеть тепловой костюм.

Затем разум заговорил, но уже с меньшей уверенностью.

– Интересная – не значит лишенная удовлетворения?

– Возможно, данные понятия имеют одинаковое значение для тебя, но не для людей. Думаю, ты попал в точку, когда сказал, что более века она занималась интересными исследованиями, вероятно, они ей наскучили, и она вернулась, чтобы вернуть то, что, как ей казалось, она имела, то есть вернуть более счастливые номера.

– Понятно, – сказал разум. – Считается, что вся жизнь человека проходит в борьбе. Значит, так происходит и в этом случае. Успех не всегда соответствует удовлетворению.

Джанеру не раз приходилось участвовать в подобных дискуссиях. Разум знал все его ответы, но Джанер пока не знал все вопросы разума: тот постоянно перефразировал их, чтобы узнать все нюансы. Например, сейчас разум заменил «интерес» на «успех».

– Для нас удовлетворение длится очень короткое время. Человек, ставший богатым, никогда не достигает состояния, когда денег становится достаточно. Для нас успех скорее является ускорением, а не скоростью. Интерес не может поддерживаться на постоянном уровне.

«Пусть пошевелит усиками по этому поводу», – подумал Джанер, но разум очень быстро задал вопрос.

– Значит, вы не можете остановиться?

– Можем – когда умрем.

На другом судне зажгли лампы и жаровни, и до них доносились аппетитные запахи. Когда солнце, наконец, скрылось за горизонтом, сквозь редкие облака стал виден бледный диск Корама, и все окрасилось в различные оттенки зеленого и серебристо-синего цветов.

Капитан Рон хмыкнул и шумно облизнул губы.

– Чувствую запахи жареного турбула, вареного моллюска-молота и, что особенно меня радует, запах жареного на решетке глистера. Капитан Драм решил устроить для нас настоящий пир. – Рон посмотрел на Джанера. – Готов поспорить, у него припасен бочонок рома из морского тростника.

Джанер усмехнулся, не обращая внимания на недовольное бормотание, донесшееся по каналу связи с разумом Улья.

Роуч и двое матросов спустили шлюпку на воду, затем воспользовались штормтрапом. Рон повернулся к поднявшемуся на палубу матросу.

– Проследи, чтобы все было в порядке, Форлам. Нам не хочется вернуться на заваленное приллами судно.

– Но, капитан… – попытался возразить тот.

Джанер внимательно посмотрел на недавнего участника поединка. Он выглядел вполне здоровым, хотя прошло всего несколько дней после того, как ему едва не отрезали руку и не выпустили кишки.

– Займись этим, Форлам, – твердо сказал Рон. – Из-за тебя я потерял деньги, и, как мне кажется, нам следует отправиться за спрайном, чтобы возместить убытки.

После этого замечания никаких возражений не последовало.

– А это удачная мысль? – нарушила молчание Эрлин.

– Вероятно, нет.

Рон подошел к штормтрапу и спустился в шлюпку.

– Что такое спрайн? – спросил Джанер, прежде чем Эрлин последовала за капитаном.

– Что может быть самым ценным и самым редким на этой планете? – быстро спросила женщина. – Подумай о Форламе и о том, что с ним произошло.

Джанер замер на мгновение, задавая вопрос Улью и надеясь получить прямой ответ.

– Ответ очевиден.

– Только не для меня. О чем идет речь?

– О смерти.