Белинский. Белинский.
Михаил. Садись здесь! Рядом с Александрой.
Александр. Довольно уже. И не над чем тут смеяться.
Может быть, еще кто-нибудь не голоден?
Варенька. Да, я не голодна.
Любовь. Она так несчастна, папа. Можно, я пойду к ней?
Александр. Ну, хватит с меня!
Татьяна
Любовь. Что?
Татьяна. Этот человек… в этом человеке больше значения, чем в любом из нас, больше, чем в Михаиле.
Осень 1836 г
Белинский. Пять сотен душ!.. Человек с таким количеством душ вполне может рассчитывать на спасение хотя бы одной.
Александра. Наш лесник, Василий, говорит, что погода завтра переменится, поэтому мы все должны смотреть закат… Ему почти сто лет, так что он знает.
Белинский. Нам в «Телескоп» принесли одну рукопись, которая ходит по рукам уже несколько лет… Надеждин говорит, что если нам удастся ее протащить через цензуру, «Телескоп» либо прославится, либо закроется с треском… Так вот, там все об отсталости России по сравнению с Европой… с остальной Европой, простите… но автор мог бы указать на то, что в области частной собственности на людей мы на десятилетия обогнали Америку…
Александра. То вы молчите неделями, а как начнете говорить что-нибудь, говорите бог знает что.
Варенька. Я так долго его писала. Я не хочу быть несправедливой по отношению к Дьякову. В конце концов, он отец ребенка.
Михаил. А я его дядя. Что ж из того? Кант все равно считает, что родственные связи – это умозрительная концепция.
Татьяна
Варенька. Он же кавалерист.
Михаил. От Максимилиана Первого до Утрехтского мира.
Татьяна
Михаил. Если каждый сделает понемногу, мы скоро все закончим. Строганов снова требует назад свои четыреста рублей.
Варенька. Николай хочет, чтобы я оставила своего мужа?
Михаил. Любовь, поедем со мной в Москву в следующий раз. Ты ему правда нравишься.
Любовь. Он тебе это говорил?
Татьяна. Виссарион! Поймали что-нибудь?
Михаил. Конечно, поймал – и что, ты думаешь, он нашел внутри на этот раз?
Варенька. Ничего. Чудо о карпе не повторяется.
Варвара. Глупая девка. Ты посмотри – повесила юбку сушиться так, что коза сжевала все пуговицы.
Александр. Но можно ли прожить на деньги, которые платят в «Телескопе» литературному критику?
Татьяна. Можно, если ты – Виссарион и живешь в каморке над кузницей.
Михаил. Если бы благодарные читатели его только видели – как он, закутанный в шарфы, расхаживает по комнате, пишет, задыхаясь от кашля, под грохот молота снизу, среди запаха мыла и мокрого белья из прачечной напротив…
Варвара. Над кузницей? Нашли место для прачечной!
Александра. Ой, мама!
Варвара. Но ведь правда.
Александр. Еще один закат, еще чуть ближе к Богу…
Любовь. Это нехорошо жить в сырости и рядом со всеми этими испарениями. Это, должно быть, вредно для вашего здоровья.
Александра. Виссарион, а с Пушкиным вы знакомы?
Белинский. Нет, он живет в Петербурге.
Александра. А сколько ему лет?
Александр. Слишком молод для тебя.
Александра, Татьяна
Александр. Именно.