Молат разглядел две глубокие темные глазницы с похожими на сероватые ограненные сапфиры глазками. Огромная голова, еще не полностью показавшаяся из темноты, напоминала бычью, на уровне нижней челюсти торчали два плоских усика. Животное показало зубы, и они голубыми лезвиями блеснули в лунном свете.
– Силуройн! Силуройн! Черт возьми! Мне конец! Силуройн!
Торис выстрелил из лазерного пистолета прямо в рыло чудовища. Существо взвыло и зарычало, и на фоне ночного неба, как ветви большого дерева, показались силуэты его многочисленных передних конечностей. Молат сообразил, что стрельба Ториса только разозлила животное, не оставляя жертве шансов избежать смерти. Молат протянул руки и что было силы толкнул Ториса прямо к силуройну – а сам быстро развернулся и убежал.
– Гад! Гад! Гад!
Обернувшись на бегу, Молат видел, как чудище склонилось над добычей, обхватив ее конечностями, словно посадив в клетку.
– Боже, нет! Нет!
Силуройн распрямился, держа Ториса наподобие пирожка, и начал крошить зубами ногу жертвы, будто черенок сельдерея, в этот момент Молат отключил модуль. По какой-то странной прихоти чудовище не пыталось откусить голову проктора – наверное, хотело, чтобы Торис кричал как можно громче и дольше. А Молат бежал со всех ног куда глаза глядят, лишь бы поскорее оказаться как можно дальше от пиршества зверя.
Первый тягач доставил слишком крупный кусок астероида, который не проходил в ворота грузового причала. Но Скеллор уже обнаружил, что структура 'Бритвы Оккама' позволяла ему перестраивать целые уровни и блоки, передвигать огромные генераторы, трубопроводы и сложные устройства корабля. Сейчас, чтобы поместить колоссальный камень, требовалось расширить причал и трюм. В этом новом помещении Скеллор использовал гравитационные плиты и расположил скалу в центре, а затем обхватил ее сетью псевдоподий джайнов, теперь ставших его собственным продолжением.
Экспресс-анализ путем прикосновений и проб дал ему представление о химическом составе астероида. Здесь нашлось и железо, и силикаты, и сера, немного меньшее количество углерода, превращенного высокой температурой взрыва в полезные соединения, и редкоземельные и радиоактивные элементы – почти вся Периодическая система. После проб Скеллор приступил к питанию: псевдоподии утолщались и укреплялись, а глыба, опутанная волокнами подобно мухе в паутине, заметно сокращалась в размере.
Скоро уже не было нужды в гравитационных плитах, чтобы удерживать астероид в равновесии, ведь псевдоподии проросли вглубь него. Остальные камни были доставлены к другим причалам, и с ними Скеллор поступал точно так же и почти автоматически – как человек, нуждавшийся в дыхании и питании. Со знанием дела он строил сверхпроводящую сеть из углеродных соединений, чтобы связать воедино восемьдесят четыре генератора полей и подпространственные двигатели. Восстановить над ними независимый контроль оказалось невозможно – если воспользоваться технологиями Правительства, – впрочем, он сам вполне справился с этой задачей. Силикон и редкоземельные металлы помогли ему перестроить управлявшие подчиненные интеллекты и выяснить, почему система разладилась. На корабле такого размера даже быстро осуществляемые преобразования через сеть не давали немедленной отдачи.
При помощи иных материалов Скеллор усилил контроль над другими частями корабля. Ему показалась очень полезной возможность по своему усмотрению изменять внутреннюю и внешнюю архитектуру корабля, и он широко применил подвижные перегородки и стенки и устроил так, что капитанский мостик теперь мог выдвигаться из корпуса усилием воли. Изучив внешний облик корабля через сенсоры одного из тягачей, он узнал, как сильно изменилась 'Бритва Оккама': золотистый ромб корабля теперь покрывал серый и серебристый лишайник джайн-структуры.
Скеллор ощущал жесткую радиацию ближайшей звезды, он впитывал ее и использовал в своих нуждах. На самом деле ему не до такой степени требовались новые материалы, как энергия, – для того, чтобы усваивать эти материалы и распределять их по всему кораблю. Он машинально следовал своим расчетам и концентрировал все энергетические ресурсы 'Оккама', надеясь теперь успешно совершить рывок в подпространство. Чем больше он старался, тем сильнее нуждался в энергии. Весь радиоактивный материал был быстро извлечен из астероидов и истрачен; пришлось выдвинуть километровую конструкцию и вывести наружу экраны, чем-то напоминавшие мыльные пузыри, а затем превратить их в черные: так они могли уловить больше солнечной энергии – и процесс роста продолжался…
Когда один из тягачей наконец взорвался в результате некой неуправляемой химической реакции в его содержимом, попутно сломав космический парус, улавливавший солнечную энергию, Скеллор решил обуздать этот процесс. Он понял: пока ему больше ничего не требуется, он уже готов проникнуть в подпространство. Однако сознательно остановить свое прорастание сквозь корабль и свернуть солнечные паруса оказалось не так просто. Джайнистская структура внутри его оказывала сопротивление. Это напоминало раздвоение личности, и он дал себе слово не заходить далеко. Он слишком увлекся и позволил рост структуры ради роста, забывая о главной цели – своей работе. Ничего, у него достаточно сильная воля, чтобы справиться с собой.
– 'В поселке не нашлось больше грешников, и, чтобы спасти своего мужа от пасти чудовища, Джадж стала воровать еду'.
На интерактивной картинке Джадж шагала по горной тропинке с большим мешком еды за плечами. По пути она то и дело совала руку в мешок, доставала оттуда кусок немалых размеров и жадно запихивала его в рот.
Женщина, повинуясь какому-то внутреннему чувству, еще раз проверила обложку книги. Не обнаружив там никаких изменений, она пожала плечами и продолжила читать сказку:
– 'На семидесятый день Джадж не нашла ни грешников, ни еды в закромах. Как ни жаль ей было, но пришлось вести на мост Псалмов братца Нулика'.
Братец Нулик, должно быть, уже готовился стать святым и обзавестись нимбом над головой, но женщина предвидела его судьбу.
– 'Чудовище предстало перед братцем Нуликом во весь рост, но братец не устрашился его.
– Я силен моей верой, Слово Божье – мой бич, и Его милосердие – мое оружие! – воскликнул он'.
Мать с сыном внимательно рассмотрели великолепную иллюстрацию.
Приподняв рясу, благочестивый братец показал золотой панцирь на груди, блеснувший на солнце. В правой руке он держал длинное золотое копье, а в левой – кнут.
