Мейка будет ждать вас там.
– А спаркинды?
– Копии памяти Эйдена и Сенто будут отправлены на 'Элизиум' через рансибль, так что, если они вам понадобятся, их можно будет загрузить в запасные тела големов, имеющиеся на корабле. У вас уже есть Ганг и; Шрам. К сожалению, Патран Торн сейчас выполняет другое задание.
Кормак кивнул. Разумы Эйдена и Сенто, не будут отличаться от оригиналов, вот только тела у его прежних соратников окажутся другими. Не было никакого повода для раздражения – просто у него имелось странное предубеждение по отношению к копиям.
– Что-нибудь еще? – поинтересовался он.
– Ближайший обитаемый мир в том районе, где была разрушена 'Миранда', – Масада. Любопытно, что теократическое правительство этой планеты под предлогом защиты от дракона некоторое время тому назад распорядилось построить установку для запуска кинетических ракет.
– Какие еще цели они могли преследовать?
– Подавление сопротивления со стороны подполья.
– Поясните.
– Мятежники прячутся в пещерах. Кинетическая ракета достаточной мощности может проникнуть туда.
– Понятно.
Можно было сколь угодно долго и внимательно смотреть на Блегга, пытаясь прочесть или хотя бы угадать его мысли, но старый японец был непроницаем и, как никто Другой, умел контролировать себя.
– Это еще одна ваша игра? – спросил Ян. Глаза старика блеснули.
'Бритва Оккама' не находится ближе всех к месту печальных событий, но, учитывая возможную причастность дракона, именно вы самая подходящая кандидатура для того, чтобы разобраться и… решить проблему. – Пока Блегг говорил, словно из тумана, появились стены спортивного зала, только драконида не было видно. – Никаких игр, агент Кормак, у нас нет времени на это. – С этими словами он направился к двери.
Ян помедлил немного, затем последовал за ним. Оставались другие вопросы – вопросы остаются всегда. Когда он оказался в коридоре, Блегга – этого Чеширского Кота, или Безумного Шляпника, или то и другое, вместе взятое, воплощенное в одной личности, – уже не было. Кормак вернулся в спортивный зал.
– Конец программы, – произнес он и закрыл глаза. Его тело вернулось в позу фараона; он почувствовал легкое покалывание в висках, но довольно быстро это ощущение прошло – признак того, что нановолокна были удалены из коры головного мозга. Открыв глаза, Ян огляделся вокруг – теперь он снова был в отсеке 'Бритвы Оккама', предназначенном для перемещения в виртуальную реальность.
– Мы отправляемся в 'Элизиум', и это место, насколько я могу судить, носит самое неподходящее название[4], – сообщил он стоявшему перед ним дрону.
Без сомнения, эта информация тут же была передана Томалону.
Сепаратистская база, разобранная и упакованная, занимала одну из секций гигантского трюма № 3. Мерцающий экран от потолка до пола отделял ее от остального помещения, очевидно, чтобы предотвратить утечку инертного газа, который был туда закачан.
Оттуда, где находился Скеллор, было хорошо видно сторожевого дрона, висевшего на потолке подобно декоративному светильнику. Через свой модуль он вызвал специальную вирусную подпрограмму: теперь у него это получалось легче, так как перестало ощущаться постоянное присутствие чужеродного кристалла матрицы ИР – теперь он сам помнил программу и сам мог установить прямую связь со сторожевым дроном.
Скеллору показалось, что он даже услышал звук, сопровождавший установку канала связи. Вот подпрограмма загружается через канал, перекачивается из временной памяти его кристаллической матрицы в модуль, словно кислота из откупоренной бутыли… Внимательно наблюдая за процессом, он видел, как внутренняя защита дрона улетучивается спиральками информационного дымка и в виртуальном пространстве вирус расправляется с ней. В конце концов между дроном и 'Оккамом' осталась действовать лишь одна программа, посылавшая корабельному ИР подтверждение о якобы исправности дрона.
Скеллор покосился на поясной хамелеон-генератор, напоминавший большую белую раковину улитки с пультом управления вместо отверстия, – оказывается, он выключил его за несколько минут до того, как прибор отключился бы самопроизвольно. Что ж, пока еще не удалось найти способ продлить срок работы прибора без подзарядки дольше нескольких часов.
Не упуская из виду показатели контроля дыхания на шлеме, Скеллор обследовал стены трюма и остановился перед мерцающим экраном. Подключившись к нему, он с удовлетворением обнаружил, что 'Оккам' получает лишь сигнал, информирующий о работоспособности экрана, а не сведения о том, что кто- то или что-то пересекает его. Двигаясь сквозь экран, Скеллор чувствовал сопротивление – ощущение было такое, словно его окружало густое желе.
Оказавшись в другой части трюма, он увидел, что дисплей шлема, на котором до того значилось только слово 'аргон', теперь сообщал, что его окружает смесь газов, пригодная для дыхания. Значит, шлем можно снять. В ноздри ударил запах металла и работающей электро– ники, типичный для воздуха на космическом корабле. Он сел на пол трюма, прислонился к стене и закрыл глаза, пытаясь наладить контакт с кристаллической матрицей ИР.
Несомненно, что прямое взаимодействие с искусственным интеллектом чревато гибелью, так как вызовет разрушение всех нейронных связей подобно каскаду коротких замыканий, к тому же оно в некотором смысле вывело из строя и сам ИР. Сотни лет ученые пытались создать интеллект, более пригодный к соединению, но неизменно терпели поражение. Это неудивительно, поскольку такой контакт можно было бы сравнить с привариванием куска стали к свече. Скеллор нашел выход – нужно не приваривать, а использовать клей. Он как раз устанавливал прямое соединение, когда вдруг объявился этот негодяй – агент ЦСБЗ.
Теперь пора!
