Яйцевидный контейнер в его руке был таким же порождением джайнтехнологии, как и его содержимое. Поскольку нанотехнологические продукты обладали способностью проникать даже сквозь инертные материалы, для их хранения требовалась особая упаковка.
Скеллор взвешивал свои шансы. Если он сохранит соединение с ИР без использования ядра джайнов, то умрет через несколько часов. Отсоединение модуля от кристалла матрицы вернет его в прежнее состояние, что неприемлемо, ведь уже сейчас он способен решать задачи, за которые никогда бы не взялся прежде. Нельзя исключать и ареста, а с учетом некоторых совершенных им действий его могут подвергнуть насильственной очистке сознания.
Он послал код инициации и наблюдал, как яйцо раскрылось подобно цветку, внутри оказалась меньшая по размеру копия контейнера. Это яйцо выглядело совсем небольшим – впрочем, отнюдь не колоссальными размерами обладала и бомба, способная уничтожить планету. Однако в определенном смысле это яйцо было… грандиозным. Скеллор до сих пор не мог прийти в себя от изумления, что именно он нашел этот предмет, хотя люди веками искали нечто подобное во всех мирах Правительства. Могущественные корпорации тратили миллиарды на исследования, целые планеты превращались в поля для археологических раскопок, мощнейшие ИР создавались с единственной целью – обнаружить что-либо подобное. Так где же он его нашел?
Планета была неприветлива, но не убийственно холодна. На ее поверхности росли лиственные леса, и возраст деревьев не превышал пятидесяти лет, поскольку только пятьдесят лет назад сюда было направлено орбитальное зеркало, разогревшее планету до температуры, при которой могли существовать земные формы жизни. На полюсах постепенно таяли ледники; вода текла по прорытым каналам, заполняя углубления, которым суждено было стать океанами. Возле одного из них разместился космопорт, где, по слухам, предполагали установить рансибль.
Скеллор бродил по рынку, располагавшемуся неподалеку от строящейся океанской пристани, и уже собирался вернуться в гостиницу. День был холодный и сырой, к тому же сообщили, что с севера надвигалась буря. И вдруг чьи-то цепкие пальцы ухватили его за локоть.
– Эй, приятель, у меня есть кое-что, чего не увидишь на выставке, – сказала женщина.
Скеллор окинул продавщицу взглядом: она принадлежала к определенному типу – такие покупают билет к новым мирам, а затем не слишком утруждают себя работой для того, чтобы иметь возможность вести достойный образ жизни или же собрать деньги на новый переезд. Дешевая косметика, одежда потрепана, и этот взгляд, выражавший вечный страх перед обстоятельствами, которые не в силах изменить.
– Что, например? – спросил он.
Женщина поспешно вытащила из-под прилавка три коробки и открыла их. В первой оказались искусственные драгоценные камни – довольно удачная имитация, во второй – целая коллекция самых разнообразных модулей, способных за неделю превратить мозг в яичницу, а на дне третьей коробки лежали серое яйцо и кучка обломков кораллов.
'Где я раньше видел такие кораллы? '
– Что это? – указал он на них.
– Это настоящие кораллы, с Большого Барьерного рифа… С Земли.
– Как интересно, – иронично протянул Скеллор. Украсть, а затем вывезти оттуда коралл – все равно что попытаться обыграть в шахматы искусственный интеллект ЦСБЗ.
Стоп! Вспомнил! Нуда, конечно, в музее, располагавшемся в море Спокойствия на Луне! Они хранились в ящичке из полимеризованного стекла в охраняемой камере, которая, как все знали, могла быть катапультирована из музея в считанные секунды, чтобы затем ее настигла и уничтожила в космическом пространстве бомба на основе антиматерии.
– Хорошо, сколько вы хотите за них?
– Вам придется купить всю коробку, – ответила торговка. – Двадцать новокарфагенских шиллингов.
– Мне не нужно это яйцо, хватит и десяти. Взглянув на пурпурную тучу, клубившуюся на севере, женщина согласилась.
Яйцо изменило цвет, казалось, внутри его происходит какое-то движение. За годы исследований Скеллор убедился в том, что кораллы, безусловно, были джайнистскими – и, конечно же, бесполезными предметами. Пятнадцатилетнее изучение позволило ему проникнуть лишь в какой-нибудь один процент тайн яйца, но и этого оказалось достаточно, чтобы понять, что именно попало к нему в руки.
Он осторожно поднес яйцо к губам и протолкнул его в рот.
Усталым голосом взрослого, знающего, что будет дальше, женщина читала:
– 'Третий братец построил свой домик из глиняных кирпичей и покрыл крышу глиняной черепицей. Он уже знал, как опасно быть самонадеянным, и молился за своих друзей, съеденных героином'.
Мать взглянула на сьша в надежде, что тот наконец уснул и ей уже не придется дочитывать сказку, которая раздражала ее своей неприкрьипой жестокостью. К сожалению, мальчик по-прежнему смотрел на нее широко открьипыми глазами.
– Поскольку его дом был построен из молитв, скреплен верой, а крыша покрьипа… – Женщина замолчала, осознав, что забегает вперед и произносимые ею слова не имеют никакого отношения к тексту на странице. Наклонившись, чтобы получше видеть строчки, она начала заново: – 'Ни уверенность, ни молитва не могли повлиять на героина… ' Уверена, что еще вчера здесь ничего подобного не было, – пробормотала она.
Закрыв книгу, женщина обнаружила, что заголовок на обложке – 'Моральные сказки' – обзавелся лишней буквой 'т', превратившись в 'Мортальные сказки'[5].
– Мама? – нетерпеливо позвал малыш.
– А кто тут у нас баловник? – улыбнулась она, опять раскрывая книгу.
Ребенок озадаченно посмотрел на нее, и чтение продолжалось:
