Он закончил писать и закрыл альбом в голубом кожаном переплете. Тщательно вымыл в раковине испачканный в крови нож, вытер блестящее лезвие мягкой тряпочкой, вытащил из ящика стола оселок и начал точить смертельное оружие, готовясь к «следующему разу».
«Следующий раз должен быть», – подумал он улыбаясь… Если только не случится что-то, что остановит его, – все зависит от нее, – он убьет снова, ровно через месяц.
Мелани вернулась из Европы первого октября. Она дождалась семнадцатого октября и за две недели до их дня рождения позвонила Брук. Мелани не знала, смогут ли они с Брук попробовать опять. Все, чего они добились – хрупкое начало дружбы, – было разбито вдребезги отношениями Мелани с Чарлзом. Из-за неодобрения Брук, из-за явного презрения Брук к безрассудству Мелани для них оказалось невозможным быть вместе. За исключением Дня независимости, когда они держались друг с другом холодно и вежливо на расстоянии, Брук и Мелани не виделись с той самой встречи в «Плаза».
Теперь отношения Мелани с Чарлзом прекратились, как и предполагала Брук. Брук оказалась права. Она всегда была права. Мелани не знала, смогут ли они с Брук попробовать еще раз, но если бы сестра этого захотела…
«Почему Брук может не хотеть этого?» – размышляла Мелани, набирая номер телефона. В конце концов, Брук ничего не потеряла. Эта она, Мелани, потеряла все, включая собственную гордость.
– Привет, Брук. Это…
– Мелани? – из чувства долга спросила Брук. – Как было в Европе?
– Прекрасно. – «Ужасно». – А как у тебя на работе?
– Замечательно. Много дел.
– Ты занимаешься расследованием дела Манхэттенского Потрошителя?
– Чем?
– Тем злодеем, который убил Памелу Роудз, – начала Мелани. Памела Роудз была одной из женщин Чарлза, как и она сама, – просто имя в длинном любовном списке Чарлза Синклера. – Прошлой ночью он убил Райан Джентри, актрису. Вероятно, в сентябре он убил кого-то еще. Меня изумляет…
– Прошлой ночью? О нет, – пробормотала Брук. Она этого еще не слышала. Она провела целый день в архиве юридической библиотеки Колумбийского университета и даже не посмотрела вечерний выпуск новостей. – Кто окрестил его Манхэттенским Потрошителем?
Брук знала, что не Ник. На самом деле это, возможно, даже приведет его в бешенство.
– Не знаю. Средства массовой информации, полагаю.
– О! – В памяти Брук всплыл ужасный образ останков Белинды Казинз. Психопат жестоко убивал красивую, преуспевающую молодую женщину Манхэттена. И он выбирал своими жертвами таких женщин, как Мелани – ее сестра, ее близнец. Внезапно Брук ощутила тревогу. Если когда-нибудь что-нибудь случится с Мелани…
– Я подумала, может быть, тебе захочется прийти ко мне в день нашего рождения, – нерешительно предложила Мелани.
– Да, Мелани. С удовольствием.
– Брук? Это Ник.
– Я только что узнала об этом. Мне очень жаль.
– Мне бы хотелось поговорить с тобой насчет этого дела. Мне нужно с кем-то поделиться своими мыслями. – Тон Ника был будничным и деловым. Это и было его работой. – С тобой, – добавил он с нежностью.
– Ладно, – нерешительно согласилась Брук.
– Брук, ради Бога, я не собираюсь показывать тебе фотографии. – Нежность в голосе внезапно исчезла. Он был таким уставшим – слишком уставшим, – и поэтому ему сложно было контролировать свои чувства; но он признавался, что разгневан только ею единственной. – Извини. Может быть, это и не такая уж хорошая мысль.
– Я только что собиралась съесть на ужин сыр и крекеры. У меня их достаточно для нас обоих.
– Отлично.
– Итак?
– Через тридцать минут. Спасибо, Брук.
Ник приехал через тридцать пять минут. Он остановился по дороге – и на это ушло пять минут, – чтобы купить бутылку шампанского.
– Мне нравятся глазок и щеколда на твоей двери. – Ник не был дома у Брук и не видел ее со времени убийства Белинды Казинз.
– Ты выглядишь действительно очень уставшим. – Темные круги под серыми глазами и затуманенный взгляд свидетельствовали о многочисленных бессонных ночах.
Брук знала, что Ник был занят. За последний месяц он несколько раз звонил ей на работу. Ему хотелось знать, все ли с ней в порядке. Спала ли она все еще с зажженным светом? Брук подтвердила это, но она хотя бы действительно спала.
И ей казалось, что большего она не могла бы рассказать ему.
