несовершеннолетних, а его коллега кашляла прямо в лица сотрудников опеки.
Сержант, который ввел обе семьи в зал суда, почтительно молчал, пока секретарь не посмотрел на него сквозь очки в золотой оправе. Кивком он дал знак начинать. У мистера Пауэлла все всегда было хорошо подготовлено. Из опеки представляли все сведения, а если не представляли, на то имелись серьезные оправдания, и судьи могли не беспокоиться: им не грозили никакие задержки и заторы.
— Дело номер первый, сэр. Лесли Хикс и Теренс Хармер.
Карандашом сержант указал, который из мальчиков кто, и почтительно отступил.
— Лесли Хикс? — Мистер Пауэлл поднял голову, улыбнулся Лесу.
— Да, — негромко, угрюмо ответил Лес.
— Тебе пятнадцать, это верно?
— Да.
Улыбка секретаря несколько померкла, но опять засияла, когда он обратился к Терри:
— Теренс Хармер?
— Да, сэр.
— Тебе одиннадцать?
— Да, сэр.
Мистер Пауэлл на мгновение углубился в свои бумаги. Перелистнул назад страницу, желая что-то прояснить, потом обратился к обоим мальчикам.
— Так вот, вам предъявляется обвинение, — заговорил он тем исполненным терпения голосом, который приберегал лишь для того, чтобы объяснить что-либо один-единственный раз, — что вы забрались в Фокс-хиллскую школу с намерением украсть два транзисторных приемника, причинили школе материальный ущерб, исчисляемый в восемь фунтов, и скрылись вместе с транзисторами, которые затем были возвращены. Итак, прежде всего, понятно вам обвинение?
Оба мальчика кивнули, Терри поэнергичней, чем Лес.
Мистер Пауэлл повернулся к Лесу, словно священник во время венчания:
— Итак, Лесли, что ты ответишь суду? Делал ты все это или не делал?
Словно нетерпеливый жених, Лесли ответил еще до того, как выслушал вопрос до конца, — он судорожно кивнул.
— Да, делал, — негромко, хрипло сказал он.
— Благодарю, — сказал мистер Пауэлл.
Теперь он обратился к Терри:
— Итак, Теренс, что ты ответишь суду? Делал ты это или не делал?
Терри всем существом ощутил, как выпрямилась сидящая за ним мама, вот-вот крикнет, что он не виноват. Но вопрос так поставлен, что ответить на него нелегко. Тут требуется ответить определенно: «да» или «нет», но сказать «нет» — значит соврать, а сказать «да» — значит приравнять себя к Лесу.
— Итак?
— Да, сэр, — ответил Терри, — но…
— Минутку. Ты говоришь «да»?
Терри кивнул, и мистер Пауэлл написал что-то на лежащем перед ним листке.
— К объяснениям мы сейчас перейдем. — Мистер Пауэлл улыбнулся.
Вдруг он встал, повернулся спиной к внимательно слушающему залу, лицом к судьям.
— Все сведения у вас, сэр…
Потом неторопливо, скучающим взглядом обвел зал, кивнул полицейскому, чтобы включил свет, и сел, а тем временем — так показалось Терри — все в зале углубились в толстые пачки бумаг. Ни звука, только шелестят переворачиваемые почти одновременно страницы, точно в школе на экзамене; но вот один за другим они дочитывают, скрещивают руки на груди, поднимают глаза. Мистер Пауэлл успел пососать и разжевать таблетку (во рту у него была язвочка), а мальчики не сводили глаз с судей. Терри явно готов примириться с тем, что его ждет. Лес небрежно выставил вперед ногу — заранее знает, чем все кончится.
Теперь все взгляды вновь обратились на мистера Пауэлла, но он молчал. Он устремил взор в пространство, всем своим видом показывая, что заговаривать не собирается. Тогда судьи, стараясь избегать взглядов обоих мальчиков, зашептались друг с другом. Еще только раз они опять заглянули в бумаги. Потом женщина кашлянула, а мужчина заговорил.
— Так вот, мы ознакомились с материалами, — начал он хорошо поставленным голосом, теперь уже поглядывая на обоих мальчиков, — с вашими собственными версиями того, что произошло, с заключениями ваших школ и с заключениями сотрудников опеки о вас и ваших семьях.
Терри вспомнил, как из опеки приходили к ним домой: молодая женщина (на вид моложе Трейси) заглянула совсем ненадолго и явно была довольна тем, что увидела.
— Итак, Лесли.
Лес посмотрел на судью из-под полуопущенных век, в зеленоватом электрическом свете этот парнишка из квартала лондонских доков больше всего похож был на эскимоса.
— Ты признал себя виновным, так что свидетелей вызывать незачем. Ты ведь уже не первый раз попадаешь к нам в суд, правда? И даже не второй раз. Так вот, видишь ли, когда мальчики вроде тебя не хотят сами себе помочь, это нас всех очень сердит. Будет лишь справедливо сказать, что тебе предоставлены были все возможности исправиться. Школу ты забросил, так? — Судья помолчал, но ответа он и не ждал. — Так вот, Лесли, мы все-таки хотим тебе помочь, если только ты сам нам не помешаешь. Помочь можно было бы разными путями. Не стану обо всех говорить, но, ознакомясь со всеми материалами, мы полагаем, что полезнее всего тебе побыть некоторое время в исправительном доме. — Он опять помолчал. Видно было, он хочет сказать что-то еще, дать Лесу какой-то совет либо подробнее объяснить, чем вызвано такое решение, но, казалось, не находит слов. И вместо этого обратился к миссис Хикс, которой сделали знак, чтобы она встала: — Мы не считаем, что в настоящее время родительский дом самое подходящее для него место. Вы меня поняли?
Миссис Хикс кивнула, но не поняла.
— Поместить в исправительный дом «Кембридж» на два месяца.
Для Терри это прозвучало оглушительно, словно стук судейского молотка.
Лес и бровью не новел. Словно судья говорил не о нем. Миссис Хикс показали, что она может сесть.
Судья перевернул страницу, посмотрел на Терри — и у того отчаянно заколотилось сердце, он чуть не задохнулся.
— Итак, Теренс… или просто Терри?
— Да, сэр.
Джек и Глэдис Хармер встали.
— Так вот, Терри. По нашим сведениям, у тебя хорошая, любящая семья, за что, я надеюсь, ты благодарен родителям… — Он посмотрел на Терри так, словно это он одарил Терри любящими родителями. — Ты не пропускаешь школу, хорошо учишься, и директор о тебе наилучшего мнения. — Последние слова прозвучали громко и торжественно, словно поздравление.
Но Терри стоял с каменным лицом, будто выиграл приз, но не выдает свою радость. Странно, в суде научаешься воспринимать неожиданности и даже полную перемену жизни, никак не выдавая своих чувств. Лишь одна мысль молнией сверкнула в голове. Молодчина Трейси. Открыла Маршаллу глаза.
— И ты ведь говоришь, ты участвовал в этом не по своей воле, так? Что тебя заставили, вот этот мальчик и четверо других?
Терри кивнул, не смея взглянуть на Леса.
— Не слышу тебя.
— Да, сэр.
— Да. И кстати, не думай, что всем прочим… и тому, кто взял краденый транзистор, тоже, все это сойдет с рук. — Судья улыбнулся, как улыбался повар во время школьных обедов, когда пожаловались учителю насчет сладкого. — Но сегодня мы этим заниматься не будем. Мы с коллегой… — кивком большой своей головы он показал на женщину-судью, — готовы тебе поверить.
Терри вдруг стало необыкновенно легко, настроение вмиг поднялось, он себя почувствовал на
