— Эй, погоди-ка, что ты хотел рассказать? И почему решил, что мне это будет неинтересно? — Предчувствие подсказывало ей, что дело касается первой любви.
Он замялся.
— Давай рассказывай, раз начал. Ты меня заинтриговал, так что я теперь от тебя не отстану. — Она с решительным видом уселась на старый чемодан, стоявший в углу — Не уйду отсюда, пока не расскажешь.
Рассел вздохнул.
— Ладно, слушай, — начал он, усаживаясь на стул с поломанной спинкой напротив Стеллы. — Это было давно. Мне было семнадцать, а ей шестнадцать с половиной. Все лето мы встречались. Каникулы уже подходили к концу, и ей скоро надо было уезжать домой, в Оклахому. По вечерам, гуляя по набережной, мы с ней целовались, но в конце концов нам этого стало мало, и однажды я привел ее сюда. По-моему, ей не меньше моего хотелось узнать, что же это такое — заниматься любовью. — Рассел улыбнулся и печально покачал головой. — Не верю, что тебе хочется слушать об этом.
В рассеянном свете над его головой носились пылинки.
— Хочется, — тихо сказала Стелла.
— Ладно. Это был первый раз для нас обоих. Мы старались издавать как можно меньше шума, а потом мне стало ужасно интересно, что же она обо всем этом думает. Не сожалеет ли, ведь на следующий день она уехала домой и нам даже не удалось как следует поговорить. И весь остаток лета я все думал, не разочаровал ли ее.
Стелле трудно было поверить, что Рассел мог делать что-то не идеально, тем более любить. Впрочем, тогда он был еще совсем юным, не уверенным в себе подростком, не то что теперь. В последнее время она слишком часто представляла, как они занимаются любовью, и в ее мечтах это было бесподобно.
Лицо Стеллы вспыхнуло от этих мыслей, но, слава богу, в кладовой свет был тусклым и он не мог это видеть.
— И что было дальше? — поинтересовалась она.
— Через месяц я получил от нее письмо. Она писала, что ее отношение ко мне осталось прежним. И еще, что это была самая чудесная ночь в ее жизни, но, поскольку начинается учеба и в этом году она заканчивает школу, она хочет поставить меня в известность, что будет встречаться с другим.
— После этого вы еще когда-нибудь виделись?
— Нет. Больше она сюда не приезжала. Наверное, уехала куда-нибудь учиться, а может, и замуж вышла. — Он встал и взял ее за руку. — А ты мне расскажешь что-нибудь о себе? Не прямо сейчас, а за обедом?
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, и он улыбнулся.
— Боюсь, я неуклюже выразился. Надеюсь, ты не подозреваешь меня в неджентльменском любопытстве? Но ведь наверняка в твоей жизни было много хорошего и интересного, о чем ты могла бы рассказать?
Она кивнула.
— Пойду займусь обедом, — поспешно добавила она и вышла из кладовой.
— И ты могла бы больше доверять мне! — крикнул он ей вслед и, занявшись пробками, пробормотал: — Все равно я рано или поздно все узнаю.
Обед прошел в теплой, дружеской обстановке, хотя в воздухе между ними витало едва ощутимое напряжение, ибо обоим приходилось сдерживать свои чувства.
Стелла, как и обещала, рассказала Расселу несколько забавных эпизодов из своей жизни, в особенности из того периода, когда она работала в школе с детьми, а также поделилась парой приятных воспоминаний детства. Он тоже не остался в долгу и рассказал ей о своих детских проделках, а потом по ее просьбе о разных странах, в которых ему довелось побывать.
В конце концов обед был съеден и атмосфера сексуального напряжения сгустилась настолько, что ее можно было резать ножом. Глаза Рассела потемнели, из них пропали смешинки, взгляд сделался серьезным и чувственным.
— Звездочка, иди ко мне, — хрипло сказал он, не отрывая от нее взгляда.
— О, Рассел. — Стелла, словно завороженная, поднялась, сделала несколько шагов и буквально упала в его объятия, подставив губы для поцелуя.
Оторвавшись от ее губ, он осыпал поцелуями шею, спускаясь ниже, к вырезу платья. Она взяла его руку и, поднеся к лицу, поцеловала костяшки пальцев, которые он поцарапал, когда вешал кондиционер. Желание, затопившее Стеллу, было настолько сильным и всепоглощающим, что она готова была отдаться ему прямо здесь, на полу кухни.
— Я хочу тебя, Рассел, — призналась она, понимая, что бесполезно пытаться противостоять неизбежному.
— Я тоже хочу тебя, любовь моя.
— Хочешь, пойдем в спальню?
— Непременно. Но вначале ты должна пообещать мне кое-что.
— Что же? — задыхаясь спросила она.
— Что обязательно поделишься со мной всем тем, что так тревожит тебя. Я знаю, что ты не все мне рассказала, что ты прячешься здесь, на Арахо, не только потому, что тебя преследуют журналисты и всякие озабоченные типы. Есть еще нечто такое, чего ты опасаешься, я прав? И мне бы хотелось, чтобы ты поделилась со мной своими тревогами. Кто знает, возможно, я смогу тебе помочь. И мне бы хотелось, чтобы ты сделала этого до того, как мы займемся любовью, ибо без доверия не может быть любви. Ты согласна?
Она застыла и медленно отстранилась.
Рассел в отчаянии продолжил:
— Пойми, это не игра и не желание занять главенствующую роль в наших отношениях. Нет, напротив, я хочу, чтобы мы были равны. Но мы оба будем в проигрыше, если ты не доверишься мне.
Рассел увидел, как дрогнул ее подбородок, когда она украдкой взглянула ему в лицо и тут же снова отвернулась. Он чувствовал, что решимость его ослабевает, а перед глазами все расплывается от тревоги за нее. Господи, как же он хочет помочь ей, сделать так, чтобы в этих прекрасных глазах больше никогда не светилось отчаяние. Возможно, ему не следовало ставить ей такое условие, а молча, с благодарностью принять то, что она готова была ему дать?
Но нет, он чувствовал, что прав. Без полного доверия не может быть полной самоотдачи в любви, а он хотел именно этого. И именно с ней, Стеллой Конрад, Лучезарной Авророй, которая прячется от людей и своих проблем в его коттедже.
7
— Ты, вероятно, сошел с ума или перегрелся на солнце?! — Стелла пришла в неподдельный ужас от идеи Рассела, когда в день ежегодного карнавала «Сказочная ночь» Рассел попросил ее зайти в большой дом. Когда она пришла узнать, в чем дело, он предложил ей отправиться на карнавал. — Ты хоть понимаешь, что предлагаешь?! — возмущалась Стелла. — Мне появиться на набережной, когда там будет весь остров и еще несколько тысяч туристов, а также пара десятков репортеров?! А среди них, как пить дать, Пит Крэббс или кто-то из его людей? Они будут снимать и записывать все подряд. Ты хочешь, чтобы меня узнали, стали пялиться и отпускать сальные шуточки?! — Она села в плетеное кресло и сложила руки на груди. — Почему бы нам просто не остаться здесь и не посмотреть карнавал по местному телеканалу? Или, если ты очень хочешь, то можешь пойти один, а я побуду здесь?
Рассел был преисполнен решимости любыми путями и средствами вытащить ее из дома. Не может же она прятаться вечно. Не один раз предлагал он ей погулять или покататься под покровом ночи, но она всякий раз отказывалась. Это ее затворничество и боязнь людей уже начинала походить на паранойю.
— Думаю, тебе следует знать, что большая часть выручки, полученной от проведения карнавала, идет
