Тим поднялся со стола и поправил галстук.
— Контракты подпишут через пару-тройку дней, Зу. Я могу переслать их в Седар Блаф, если хочешь.
Перекинув сумку через плечо, она решила про себя, что за готовностью Тима помогать ей стоит нечто большее.
— В пятницу мне придется вернуться в город, — сказала она. — Могу заглянуть и сюда. Так будет удобнее.
События разворачивались с невероятной быстротой. Это волновало, пугало и повергало в смущение. Она понимала, что если допустит Тима Данахи в свой мир, чтобы он помог решить ей житейские проблемы и управиться с финансами по-мужски, это облегчит ей жизнь. Ей казалось, что ему было бы, пожалуй, по силам многое привести в порядок.
Но выйдя на автостоянку и оглянувшись на здание, в котором размещался его тесный офис — штукатурка на стенах начала осыпаться, как она помнила, еще двадцать лет назад, — Зу решила, что будет лучше, если она соберется с силами и духом и постарается устроить свою жизнь сама.
Давно уже у Зу не было такого хорошего настроения по дороге домой. Наверно, многие годы. Заглянув на ходу в свой любимый тайский ресторанчик, она перехватила жареного цыпленка с рисом и клецки, а также захватила готовый праздничный ужин для Скотта и Марисоль. Она поделится с ними своими хорошими новостями и потом они хорошенько отметят это. У Скотта как раз летние каникулы — вот и будет неплохой почин. Оставалось только надеяться, что он не очень огорчится, узнав о том, что скоро ей придется уехать на съемки в Нью-Йорк.
Машина катила по дороге вдоль каньона. Зу смотрела в ясное июньское небо. «Даже с погодой сегодня страшно повезло, — подумала она. — Жизнь в конце концов не такая уж плохая штука». Она рассмеялась, осознав, что даже если бы сейчас лил дождь и небо было затянуто черными облаками, это не испортило бы ей настроения. Сегодняшний день был прекрасен, и ничто не могло изменить этого. О Седар Блаф, «Ферст Пасифик» и Тиме Данахи можно пока не беспокоиться. У Зу достало сил сделать первый шаг, ничто не помешает ей сделать и все остальные.
Она повернула на подъездную аллею и тут же резко затормозила, заметив припаркованную перед домом незнакомую машину. Зу осторожно поравнялась с ней, подъехав слева. Интересно, кто это? Может, рабочий, вызванный Марисоль? Или родители кого-нибудь из школьных приятелей Скотта решили куда-то уехать и оставить на день свое чадо у нее дома? Теперь Скотту ничто не помешает приглашать к себе друзей. Это хорошо. Многолетнее затворничество Зу сказывалось и на сыне, который по ее милости был вынужден вести почти такую же уединенную жизнь. Ей раньше не хотелось, чтобы по дому бегали чужие дети, гремел магнитофон, чтобы на нее пялились… Теперь же она собиралась приветствовать все это.
Выключив движок, Зу забрала с соседнего сиденья сумки с едой, взятой в ресторане. Только бы хватило на приятеля Скотта.
Пересекая лужайку и направляясь к крыльцу, Зу вдруг услышала стук мяча об асфальтовую баскетбольную площадку. В последнее время у Уильяма почти не находилось времени для того, чтобы поиграть со Скоттом в баскетбол, он был слишком занят работой, слишком занят. Сейчас-то Зу знала, что он отчаянно пытался справиться со своими финансовыми неприятностями.
Но теперь все изменится. Теперь они с сыном будут вести нормальную, полноценную жизнь. Наконец-то.
Вздохнув, она завернула за угол дома, направляясь к баскетбольной площадке. Скотт как раз целился мячом в сетку с большого расстояния. Под кольцо быстро забежал какой-то мужчина и выставил вверх руки. Он стоял спиной к Зу, но та почувствовала, как дурнота медленно начинает подкатывать к горлу. Скотт сделал бросок. Мужчина подхватил мяч и бросился к противоположному кольцу. Обернулся на бегу и… Зу ясно увидела его лицо.
Эрик.
Сумки с едой выпали у нее из рук. Белый картонный пакет раскрылся, и жареный рис высыпался на асфальт.
Эрик остановился. Он смотрел на нее.
Зу словно окаменела.
— Привет, мам! — крикнул Скотт, подбегая к ней и вытирая рукой вспотевшую шею. — У нас гости! Это твой старый друг…
— Я знаю, кто это такой, — сказала Зу, не спуская глаз с Эрика. — А где Марисоль?
Скотт пожал плечами:
— В магазин пошла, наверно. О, это ужин, да? Точнее, бывший…
— Скотт, — строго проговорила Зу, — иди в дом.
— Что?
— Я сказала: иди в дом. Быстро!
— Ты что, мам?.. — Он перевел взгляд на Эрика, потом снова на нее. Потом присел на корточки перед просыпавшимся рисом.
— Оставь, — сказала Зу. — Я сама после уберу.
— Да я тоже могу…
— Скотт, иди в дом.
— Ничего себе, — пробормотал он себе под нос, уходя.
— Ты все еще водишься с Марисоль? — спросил Эрик, рассеянно шаркая ногой по асфальту и стараясь не встретиться глазами с Зу.
Зу сжала кулаки:
— Какого черта ты здесь делаешь?
— Ладно тебе, Зу. Я, между прочим, был полюбезнее, когда ты точно так же неожиданно появилась в моей забегаловке.
У нее перехватило дыхание:
— Какого черта ты здесь делаешь, я тебя спрашиваю?
Он поднял с земли мяч, постучал им о землю, затем сделал вид, что целится в кольцо.
— Да вот… просто решил заехать и поиграть немного с собственным сыном.
У Зу появилось такое ощущение, как будто по животу полоснули ножом. Она инстинктивно прижала руку к животу. Боль не ушла.
Эрик продолжал смотреть на кольцо.
— Ведь он мой сын, Зу, не так ли?
Она готова была испепелить его своим взглядом.
Он сделал бросок. Мяч пролетел в стороне от кольца на целый фут:
— И ты ничего мне не говорила… Невероятно! А он так похож на меня… Боже, даже сильнее, чем мои собственные дети. Впрочем, он ведь тоже мой сын?
Ей захотелось вдохнуть прохладного свежего воздуха, но тот будто превратился в вязкую массу, которая только душила. Боль в животе усилилась.
— Эрик… — только и смогла произнести она.
— Поэтому ты тогда и разыскала меня, Зу? Чтобы рассказать мне?
— Я… нет…
Он стал расхаживать перед ней.
— Кто еще знает об этом? Марисоль? А как насчет твоего мужа? Он знал?
Зу ничего не могла ему ответить. У нее отнялся язык.
Он вдруг остановился и резко обернулся к ней:
— А он сам? Я имею в виду — Скотт. Он знает?
Дрожь пробежала по всему ее телу.
— Нет, — прошептала она.
Он придвинул к ней свое лицо:
— Когда ты планировала рассказать ему? В следующем году? Через два года? Может быть, никогда?
