– Все время
– И в Долине Дракона? И в Я-Тук?
– Везде.
– А сейчас ты на гражданской службе?
– Я врач. Детский врач в пригороде Нью-Йорка.
– Детский врач, – улыбнулся Симро. Ему явно понравилась профессия Майкла. – Не коп. Не из ФБР, не из разведки, не из армейской полиции. Не из проклятого ЦРУ?
– Ни из одного из этих мест, – подтвердил Майкл. Симро по-прежнему улыбался.
– Но что-то тут не так, правда? Ты думаешь, что Вик жив. И хочешь найти его.
– Да, я очень хочу найти его.
– Он, наверное, должен тебе кучу денег или ты что-то слышал об этом парне – что-то плохое. Он в чем-то замешан, и ты хочешь остановить его.
– Что-то в этом роде, – признался Пул.
– Итак, после всего Вик все-таки жив. Черт побери!
– Многие люди, дезертировавшие из армии, до сих пор живы. Для этого они и дезертировали.
– Хорошо, – сказал Симро. – Никто из тех, кто побывал на этой войне, не вернулся домой прежним. Обычно думаешь, что представляешь себе, как далеко может зайти тот или иной человек, но потом оказывается, что ты что-то понял не совсем правильно. Или все понимал совсем неправильно. – Одним глотком Симро осушил чуть ли не полкружки пива. – Наверное, мне стоит рассказать вам, как я вообще познакомился с Виком. Еще там, в “Руфус Кинг”. Я был тогда настоящим громилой. У меня был огромный “Харлей”, сапоги, жуткие татуировки на руках. Они и сейчас есть, но теперь я стараюсь их прятать. А тогда я старался производить впечатление настоящего хулигана. Хотя на самом деле я никогда таким не был. Просто любил погонять на своем старом добром “Харлее”. Но как бы то ни было, Вик начал буквально виснуть на мне – наверное, считал, что очень круто быть членом шайки мотоциклистов. Я никак не мог от него избавиться и вскоре перестал даже пытаться.
Пул вспомнил Ортегу – единственного настоящего друга Виктора Спитални на службе. Тот тоже был вожаком шайки мотоциклистов и, видимо, Спитални просто перенес на Ортегу свою привязанность к Симро.
– И тогда он начал мне понемногу даже нравиться, – продолжал Симро свой рассказ. – Я начал думать, что вот несчастный парень, у себя дома он все равно что немой: папаша постоянно дышит ему в спину. И я стал давать ему кое-какие советы. “Ты должен сам о себе позаботиться, маленький придурок”, – говорил я обычно. Я даже пытался заставить его отстать от Мэнни Денглера – единственного парня, который был в дерьме уже не по пояс, как Спитални, а чуть ли не по шею. В общем, я заботился об этом маленьком забияке.
– Я видел сегодня днем его мать, – сказала Майкл. Симро покачал головой.
– Никогда не видел этой леди. Но папаша – Карл – о, это было нечто! Каждый день стоял он на углу и вопил что-то в свой маленький мегафон, а Мэнни пел какую-то ерунду – гимны или что-то в этом роде. Надрывался изо всех сил, а потом обходил народ со шляпой. Это было шоу, парень, настоящее шоу. Ну, в общем, как только я бросил школу, Вик практически сразу же сделал то же самое. Я пытался уговорить его вернуться, но он и слышать не хотел. Я-то знал, что рано или поздно окажусь в Долине, и мне хотелось перед этим пощеголять в военной форме и почувствовать себя героем с М-16 наперевес. Понимаете меня! Но вы были там и знаете, как все было. Хорошие ребята падали подстреленными, взрывались на минах, и все это ни за что. Меня там здорово встряхнуло.
Симро побывал в группе “Браво”, четвертый батальон, тридцать первый пехотный полк Американской дивизии. Он провел примерно год, сражаясь при стодвадцатиградусной жаре в долине Хип-Дак, и был дважды ранен.
– А вы вступали с Виком в какой-либо контакт там, во Вьетнаме?
– Так, обменялись парой писем. Нам очень хотелось перевестись как-нибудь в одно место, но ничего не вышло.
– А он писал после того, как дезертировал?
– Я знал, что ты об этом спросишь. И надо бы мне опрокинуть эту кружку пива тебе на голову, доктор. Потому что я же уже говорил, что он не давал после этого о себя знать. Наверное, решил отрезать себя разом ото всего.
– Как вы думаете, что с ним случилось?
Симро поставил кружку на мокрый стол. Он поглядел в пустую кружку, как бы взвешивая свой ответ, затем опять на Пула.
– Я мог бы спросить то же самое у вас, но я, пожалуй, скажу вам, доктор, что я думаю по этому поводу. Думаю, он оставался в живых не больше месяца. Наверное, у Вика кончились деньги, и он впутался в какую-нибудь историю, чтобы их добыть. И тот, с кем он связался, наверняка убил его. Потому что Виктор был просто создан для этого – он умел нарываться на неприятности. Думаю, все это длилось не больше шести недель после того, как он скрылся и остался предоставленным самому себе. По крайней мере, так я думал, пока не появились вы.
– Вы думаете, он убил Денглера?
– Ни в коем случае. А вы?
– Боюсь, что да, – ответил Пул.
Симро заколебался и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут около стойки бара раздался шум, и оба собеседника повернулись, чтобы посмотреть, что случилось. Группа молодых людей лет около тридцати окружила человека постарше с вьющимися волосами и физиономией деревенского дурачка.
– Коб!
– На это стоит посмотреть, – сказал Майклу Симро. Молодые люди суетились вокруг того, кого называли Коб, хлопали его по плечу, что-то шептали на ухо. Пул почувствовал вдруг какой-то горький и знакомый до боли запах – то ли корбида, то ли напалма. Нет, это было ни то и не другое, но что-то еще, тоже принадлежащее тому миру.
– Коб, – кричала компания. – Давай, ты, придурок! Тот, кого называли Коб, скалился и кивал головой, явно польщенный тем, что является объектом всеобщего внимания. Судя по его виду, он был подсобным рабочим, толкал тележки где-нибудь на заводе “Глакс” или “Дакс” либо на одной из фабрик братьев Флю- гельхорн. Его кожа имела нездоровый серый оттенок, а кудрявые волосы были засыпаны сплошь чем-то, напоминавшим стружку, как если бы кто-то поточил ему на голову карандаш.
– Давай, ты, немой мудак, сделай это, Коб! – бесновалась толпа.
– Здесь есть парни, – сказал Симро, нагнувшись к Майклу, – которые утверждают, что однажды они видели, как Коб приподнялся фута на полтора над землей и висел так секунд тридцать-сорок.
Пул недоверчиво посмотрел на Симро, но в этот момент услышал целую серию негромких разрывов, напоминавших пулеметную очередь – “трататата”, – это явно не походило на звук, который мог бы издать человек. Пул поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть торпедообразное огненное облако, которое вылетело на середину зала, вспыхнуло и погасло само собой. Запах корбида или напалма сделался намного сильнее, а затем испарился.
– Очищает воздух, правда? – сказал Симро.
Молодежь хлопала Коба по спине, ему совали купюры. Коб неуверенно попятился назад, но удержал равновесие и не свалился. Один из ребят протянул ему кружку пива и тот буквально опрокинул ее в рот, как опрокидывают ведро в колодец.
– Это фирменный трюк Коба, – пояснил Симро. – Он может проделать это два, а иногда три раза за вечер. Не спрашивай меня, как он это делает. И его тоже не спрашивай. Он не сможет сказать тебе. Вообще не может говорить – у него нет языка. Знаешь, что я думаю? Я думаю, бедный дурачок набирает в рот горючей жидкости, прежде чем прийти сюда, а затем просто стоит и ждет, пока кто-нибудь попросит его проделать эту штуку.
– Но ты хоть раз видел, как он зажигает спичку?
– Никогда. – Симро подмигнул Майклу, затем налил в кружку еще пива. – Еще один парень, который тут околачивается, когда сильно напьется, может съесть свой стакан из-под пива. – Он сделал огромный глоток. – Так ты, говоришь, разговаривал с матерью Денглера? Она говорила тебе что-нибудь о том, как
