– Так чего же не хватает?
– Сейчас скажу, дай мне только несколько секунд подумать.
– Все так плохо?
– Пока не пойму. – Тино встал. Он чувствовал усталость во всем теле, но не в голове. Спустившись с платформы, он подошел к Мэгги.
– Ничего плохого, я уверена, – произнесла девушка.
– Я как раз думал об одном парне. Его звали М.О.Денглер.
– Это тот, который умер в Бангкоке?
Пумо протянул свою руку, взял руку Мэгги и развернул ее, как разворачивают поднятый с земли осенний лист. Когда он вот так смотрел на ее руку, она вовсе не выглядела узловатой. Ладошку пересекало множество линий. Пальцы были маленькими и изящными, не толще сигареты.
– Бангкок не лучшее место, где можно было умереть, – сказала Мэгги. – Я ненавижу Бангкок.
– Я и не знал, что ты бывала там. – Пумо перевернул ладонь девушки. Ладошка была почти розовой, тыльная же ее сторона – того же золотистого цвета, что и все тело Мэгги. Суставы пальцев были несколько больше, чем можно было ожидать, или же наоборот – запястье было слишком тонким.
– Ты много чего обо мне не знаешь.
Оба они понимали, что Пумо сейчас расскажет Мэгги, что же исчезло со стола, и что весь этот разговор лишь помогает ему выиграть время, нужное, чтобы переварить то, что он обнаружил.
– А в Австралии ты была?
– Тысячу раз, – Мэгги скорчила недовольную гримаску. – Ты-то небось был там в отпуске и всю неделю болтался по Сиднею в поисках сексуальных приключений.
– Точно, – не стал спорить Пумо.
– Теперь мы можем погасить свет и вернуться в спальню? Мэгги повела Пумо по узкому коридору обратно в спальню. Пумо подошел к своему краю постели, лег и закутался в одеяло. Он скорее почувствовал, чем увидел, как Мэгги легла рядом, а затем привстала, подперев голову кулачком.
– Расскажи мне о М.О.Денглере, – попросила она. Пумо немного поколебался, но затем в голове его как будто сама собой родилась первая фраза. За ней последовала вторая, третья, еще и еще, будто не он произносил слова, а они рождались по собственной воле.
– Мы сидели на краю заболоченного поля, – начал Пумо. – Было часов шесть вечера. Все были злыми как черти, потому что мы потеряли целый день, проголодались и точно знали, что наш новый лейтенант не имеет ни малейшего понятия о том, что делает. Лейтенанта прислали всего дня два назад, и он все время пытался показать, какой он умный. Это был Биверс.
– Я поняла.
– Так вот, он догадался вывести отряд на целый день в погоню никому не понятно за кем. Прежний лейтенант на его месте, как это всегда бывало раньше, приказывал высадиться в одной из зон, поискать немного, нет ли вокруг кого-нибудь, в кого можно немного пострелять, а затем вернуться в зону высадки и ждать, пока нас заберут. Если начиналась какая-нибудь заварушка, мы обычно вызывали по рации воздушные экипажи, артиллерию или же стреляли сами, в зависимости от обстоятельств. Мы только отвечали, никогда не начиная первыми. Для этого нас туда и посылали – чтобы заставить вьетконговцев выстрелить в нас, а уж затем в ответ перестрелять их. Вот так все и было. Довольно просто, когда привыкнешь.
А этот новый парень – Обжора Биверс, он вел себя так... Всем стало ясно, что мы попали в нехорошую историю. Потому что, чтобы отвечать на огонь противника, надо знать, кому ты отвечаешь. А этот парень был только что из отряда подготовки офицеров в каком-то там дурацком колледже, и вел он себя так, как будто был героем приключенческого фильма. Он уже видел себя героем. Он возьмет в плен Хо Ши Мина, он уничтожит целую вражескую дивизию, для него уже приготовлена медаль за отвагу, на свидетельстве уже написано его имя. Примерно так это выглядело.
– Когда мы дойдем до М.О.Денглера? – мягко спросила Мэгги.
– Сейчас, сейчас, – засмеялся Пумо. – Так вот, наш новый лейтенант, сам того не замечая, увел нас из предполагаемой зоны действий. Он был до того поглощен мечтами о славе, что ошибся, читая карту. И получилось так, что Пул все время передавал по рации на базу неправильные координаты. Мы сбились даже с главного направления, чего вообще еще не бывало ни с кем. Судя по карте, мы должны были уже подходить к зоне высадки, но ничто вокруг не напоминало знакомые места. Тут Пул говорит ему: “Лейтенант, я смотрел все это время на карту, и мне кажется, что сейчас мы находимся где-то рядом с Долиной Дракона”. На это Биверс отвечает, что Майкл ошибается и лучше ему заткнуться, если он не хочет нажить неприятности. “Смотри, а то пошлют во Вьетнам”, – пошутил Андерхилл, и это окончательно взбесило лейтенанта.
Вместо того чтобы признать свою ошибку, обратить все это в шутку и подумать вместе со всеми, как выбраться к зоне высадки, он сделал большую ошибку – стал думать об этом один. А подумать, к сожалению, было о чем. За неделю до этого в Долине Дракона расстреляли целый отряд, и Жестянщик наверняка замышлял какую-нибудь ответную акцию. И раз уж мы оказались на этом месте, решил лейтенант, почему бы нам не спровоцировать вьетконговцев, войдя в Долину. Тогда Пул спросил его, можно ли вычислить их достоверные координаты и сообщить на базу. Но Биверс опять велел ему заткнуться и запретил передавать что-либо по рации. Он все изобразил так, будто Пул трусит, понимаешь?
Биверс думал, что мы расстреляем там нескольких вьетконговцев или, может быть, небольшой отряд, что так и так планировалось устроить в Долине, а если повезет, то убитых окажется достаточно, чтобы наш новый лейтенант мог получить поощрение и считать себя героем, обагренным кровью. Что ж, к тому моменту, когда мы вернулись на базу, он действительно был весь в крови, тут уж ничего не скажешь. Итак, Биверс приказал двигаться дальше в Долину Дракона, и абсолютно всем, кроме него, было понятно, что это полное безумие. Один придурок – Виктор Спитални – ехидно спросил Биверса, сколько он собирается продержать нас здесь. “Столько, сколько понадобится, – прикрикнул на него лейтенант. – Здесь вам не лагерь бойскаутов”. Тут Денглер говорит: “А мне нравится этот новый лейтенант”, я поворачиваюсь и вижу, что он счастливо улыбается, как мальчишка, которому дали большой кусок пирога. Денглер никогда не видел никого похожего на нашего нового лейтенанта. Они с Андерхиллом рассмеялись.
Наконец мы добрались до видневшегося вдалеке заболоченного поля. Начинало темнеть, в воздухе кружили стаи слепней. Шутке, если это была шутка, на этом месте пора было закончиться. Все были вымотаны до предела. По ту сторону поля виднелись деревья, похоже, там начинались джунгли. Посреди поля торчали несколько обломков деревьев и видны были какие-то довольно глубокие ямы, наполненные водой.
Едва взглянув на это поле, я сразу почувствовал себя как-то странно. Поле напоминало о смерти, оно выглядело как сама смерть. Это еще мягко сказано. Оно выглядело как Богом проклятый кладбищенский двор, и от него исходил запах кладбища, если ты понимаешь, о чем я говорю. Такой же запах наверняка стоит на живодерне, где убивают никому не нужных собак. Затем на краю одной из ям я заметил что-то похожее на подшлемник, а рядом – сломанный ствол М-16.
“Прежде чем вернуться в лагерь, – сказал Биверс, – почему бы не исследовать этот кусок территории. Мы должны посмотреть, что там, на другой стороне. Неплохая идея, правда?”
“Лейтенант, – возразил Пул, – мне кажется, это поле может быть заминировано”.
Он увидел то же, что и я, понимаешь?
“Вам кажется? – переспросил Биверс. – Тогда почему бы вам и не отправиться туда первым, Пул? Раз уж вы решили быть сегодня нашим командиром?”
Слава Богу, не только мы с Пулом заметили подшлемник и ствол винтовки. Так что никто не пустил бы на поле Пула, никто также не горел желанием попробовать сам.
“Итак, вы считаете, что поле заминировано?” – спросил Биверс.
–
Денглер, ухмыляясь, повернулся к Пумо и прошептал:
– Ну разве тебе не нравится ход его мыслей?
Денглер что-то прошептал мне, и тут лейтенант окончательно взорвался.
