собственно, и не разыскивал вас все эти годы.
— Он так сказал? Я не знала…
Китти посмотрела вдаль, на чёрную реку.
— Ну, — сказала она, — возможно, потому, что я отнеслась к нему с уважением! Возможно, потому, что я не порабощала его, возможно, потому, что я не пыталась удерживать его на службе год за годом, без передышки, до тех пор, пока его сущность не истончилась до предела!
Тут Китти прикусила губу и взглянула на волшебника. Его глаза были скрыты полоской тени.
— А откуда, собственно, вам об этом известно? — очень тихо осведомился он. — Вы ведь не виделись с Бартимеусом все эти годы. Или виделись?
Китти подалась назад, к парапету. Волшебник шагнул к ней…
И тут в воздухе внезапно послышалось шипение. Капли дождя пузырились и испарялись над чем-то, что возникало над водой. Небольшой шар, розовый и блестящий. Послышалась музыка, словно где-то вдали заиграл оркестр. Мэндрейк отступил назад и выругался сквозь зубы.
В шаре появилось размытое круглое лицо, слегка искаженное помехами. И послышался голос, тоже слегка искаженный:
— Джон! Наконец-то я вас отыскал! Вы опаздываете! Музыканты уже разыгрываются, слышите? Приезжайте скорей!
Волшебник слегка поклонился.
— Квентин! Приношу свои извинения. Меня задержали.
— Не теряйте времени!
Лицо на миг перевело взгляд на Китти.
— И подружку вашу тоже привозите! Я вам оставлю лишнее местечко. У вас десять минут, Джон! Десять минут!
Шарик зашипел, растаял и исчез. Тёмный дождь снова беспрепятственно падал в Темзу. Китти с Мэндрейком уставились друг на друга.
— Похоже, — медленно произнёс волшебник, — что нам придётся отложить эту беседу на потом. Хотите сходить в театр, госпожа Джонс?
Китти поджала губы.
— Не особенно.
— Я тоже. — И он изящным жестом указал в сторону улицы: — Будем страдать вместе!
Бартимеус
Наш налет на отель «Амбассадор» был рассчитан с военной точностью и крайней тщательностью. Десятиминутная перебранка в телефонной будке — и план был готов.
Расставшись с нашим хозяином, мы стремительно пронеслись через Лондон в обличье скворцов. Промелькнули над парком, где я столь недавно пережил своё неприятное приключение. Хрустальный дворец, пагода, злополучное озеро — все угрюмо блестело в сумеречном свете. Большая часть иллюминации была выключена, обычной толпы гуляющих было не видно, хотя небольшие группки простолюдинов с непонятной целью слонялись там и сям по газонам. Я увидел полицейское оцепление, спешащих бесов, необычно бурную деятельность… а потом мы очутились над кварталом Сент-Джеймс и начали кругами спускаться к отелю.
Отель был весьма фешенебельный: элегантное здание серого камня, окруженное посольствами и клубами; заведение одновременно утонченное и ненавязчивое, где иностранные дипломаты и прочие тузы могли как следует тряхнуть мошной. Непохоже было, что тут обрадуются вторжению пяти разношерстных джиннов, тем более таких мерзких, как Ходж. Мы увидели наговоры, мерцающие в окнах, и решётку мелких узлов над пожарным входом. Привратник, великолепный в своей ядовито-зелёной ливрее, обладал острым прищуром человека, который носит линзы. Тут требовалась осмотрительность. Просто взять и войти не получится.
Телефонная будка стояла прямо напротив входа в отель. Пять скворцов один за другим залетели за неё — и пять крыс одна за другой запрыгнули в будку сквозь дыру в задней стенке. Мвамба хвостом кое-как размела окурки, и наше торжественное заседание открылось.
— Итак, мои храбрые воины, — энергично начал
Одноглазая крыса протестующе вскинула лапку.
— Минуточку, Бартимеус! А с чего это ты взял, что именно ты у нас главный?
— Тебе огласить весь список моих дарований? Не забывай, нам сегодня ещё Хопкинса ловить!
— Если бы от хвастовства и пустой болтовни был хоть какой-то прок, мы бы с удовольствием последовали за тобой, Бартимеус. — Это высказался Кормокодран. Его тяжкий, как базальт, голос отдавался эхом в телефонной будке — у меня аж усы задрожали от вибрации. — Увы, ты стар, устал и бесполезен.
— Мы уже наслышаны о твоих похождениях в обличье могучей лягушки! — хихикнул Ходж. — Ты рассеял свою сущность по всему городу, рассчитывая на то, что хозяин тебя спасет!
— Ну это уж не его вина, верно? — сочувственно вставила Мвамба.
Из всех крыс она была самой изящной и правдоподобной. Аскобол был одноглазый, у Ходжа между усов торчал ряд ядовитых колючек, ну а Кормокодран, как всегда, походил больше на маленький кирпичный сортир, чем на что-либо ещё. Что до меня, моя сущность снова меня подводила: на моих конечностях присутствовали размытые пятна, хотя я надеялся, что они достаточно малы и никто их не заметит.
— Может быть, и нет, но надо же соображать, когда берешься за такое дело! — сказал Аскобол. — Посмотрите на него! Он весь расплывается.
— Он будет нас задерживать. Он уже отставал, когда мы сюда летели.
— Ага, а в драке от него и подавно толку не будет.
— Он тут же расползется в кашу![67]
— Уж я-то его собирать не стану!
— Я тоже. Мы в сиделки не нанимались.
— И тем не менее, невзирая на ваше высокое мнение о моём могуществе, — буркнул я, — все же я — единственный, кто видел Хопкинса. Так что вы, конечно, можете обойтись и без меня. Посмотрим, далеко ли вы уйдёте.
— А теперь он надулся, — задумчиво произнёс Ходж. — Ну и самолюбие, прямо воздушный шарик! Берегись, сейчас лопнет!
Хвост Мвамбы сердито заметался по полу.
— Мы тратим время впустую! Быть может, Бартимеус и утратил силу, но нам всё равно не обойтись без его советов. — Она улыбнулась мне настолько любезно, насколько способна улыбнуться помоечная крыса. — Бартимеус, продолжай, пожалуйста! Расскажи нам, что ты видел.
Ну, вы меня знаете. Я не из тех, кто долго помнит обиды[68]. Я небрежно пожал плечами.
— По правде говоря, слышал я немного. Я видел Хопкинса, но мельком. Волшебник он или нет, сказать не могу. Думаю, что волшебник. Кто-то ведь напустил на меня стаю джиннов и фолиотов!
— Есть одна гипотеза, — сказала Мвамба. — Ты уверен, что это человек?
— Хопкинс-то? Да, точно. Я проверил его на всех семи планах. И на всех он остается человеком. Если мы сумеем застать его врасплох, удержать его мы точно сможем.
— О, это я беру на себя! — злорадно прогудел Ходж. — Насчёт этого не беспокойтесь. У меня для него приготовлено уютное местечко, такое местечко, где верёвки и кандалы не понадобятся. Вот тут, у меня под шкурой!
Он любовно хохотнул. Смешок угас в тишине.
