дверь в комнату.
— Когда мы снова встретимся, возможно, ты окажешься целиком в моей власти, — сказал я.
— Вполне вероятно.
— И тем не менее ты доверяешь мне?
Птолемей рассмеялся.
— А что, по-твоему, до сих пор я тебе не доверял? Когда я в последний раз сковывал тебя пентаклем? Взгляни на себя — ты свободен, как и я сам. Ты вполне можешь в мгновение ока придушить меня и убраться восвояси.
— А-а… Ну да.
Об этом я как-то не задумывался. Мальчик хлопнул в ладоши.
— Что ж, пора! Пенренутета и Аффу я уже отпустил. Никаких долгов за мной не осталось.
Так что теперь твоя очередь. Если будешь так любезен войти в пентакль, я тебя освобожу.
— А как же твоя безопасность?
Я оглядел тёмную комнату. Полосы света из щелей в ставнях лежали на стенах и полу, точно следы когтей.
— Ведь когда нас не будет, ты останешься беззащитным, если твои враги до тебя доберутся.
— Последним заданием Пенренутета было принять мой облик и уехать на юг по старой дороге. Так, чтобы его заметили. Шпионы отправятся вслед за его караваном. Так что, как видишь, я все предусмотрел, дорогой мой Рехит.
Он махнул мне рукой. Я вступил в круг.
— Знаешь, — начал я, — тебе совершенно не обязательно рисковать собой ради этого эксперимента.
Я смотрел на его узкие плечи, тощую шею, костлявые ноги, торчащие из-под туники.
— Это не эксперимент, — сказал Птолемей. — Это жест. Это искупление.
— Искупление? Чего? Трёх тысяч лет рабства? Зачем взваливать на себя груз стольких преступлений? Никто из волшебников, кроме тебя, никогда даже не думал об этом.
Он улыбнулся.
— В том-то и дело. Я — первый. И если моё путешествие пройдет успешно и я смогу вернуться и описать его, за мной последуют и многие другие. В отношениях джиннов и людей наступит новая эпоха. Я уже успел кое-что записать, Рехит, — моя книга займёт почетное место в любой библиотеке Земли. Я этого не увижу, меня уже не будет, — но, быть может, увидишь ты.
Невольно заразившись его энтузиазмом, я кивнул.
— Будем надеяться, что ты прав.
Он не ответил — только щёлкнул пальцами и произнёс освобождающее заклятие. И последнее, что я видел перед тем, как исчезнуть, — это его лицо, уверенное и безмятежное, его глаза, устремленные на меня.
Китти
Китти очнулась от слепящего света и острой боли в боку. Секунды шли. Она лежала неподвижно, медленно осознавая, что в висках стучит кровь и в раскрытом рту пересохло. Запястья болели. Жутко воняло горелыми тряпками, одну руку что-то сильно стискивало.
В груди у неё нарастала паника. Девушка задергала руками и ногами, открыла глаза, попыталась поднять голову. За это её тут же прострелило болью, зато ситуация несколько прояснилась: запястья у Китти были связаны, она сидела, прислоненная к чему-то твёрдому, кто-то сидел на корточках рядом с ней, заглядывая ей в лицо. То, что стискивало руку, внезапно исчезло.
Голос:
— Вы меня слышите? С вами всё в порядке?
Китти приоткрыла один глаз. Зрение постепенно сфокусировалось на тёмном силуэте. Волшебник, Мэндрейк, наклонился к ней. На его лице отражалась озабоченность, смешанная с облегчением.
— Говорить можете? — спросил он. — Как вы себя чувствуете?
— Это вы меня за руку держали? — слабым голосом спросила Китти.
— Нет.
— Хорошо.
Она мало-помалу привыкала к свету. Вскоре Китти смогла уверенно открыть оба глаза и осмотреться. Она сидела на полу у стены большого зала с каменными стенами, куда более древнего и роскошного, чём всё, что ей доводилось видеть до сих пор. Толстые колонны поддерживали сводчатый потолок; пол, выложенный каменными плитами, был застелен красивыми коврами. Во множестве стенных ниш стояли статуи царственных людей в старинных костюмах. Под сводами плавали магические шары, создавая изменчивую игру света и тени. В центре зала стоял блестящий полированный стол и семь кресел.
Вдоль ближней стороны стола расхаживал какой-то человек.
Китти попыталась изменить позу — это было не так-то просто, поскольку запястья у неё были связаны верёвкой. Что-то впивалось ей в спину. Она выругалась.
— Ох! Не могли бы вы…
Мэндрейк протянул руки, туго связанные вместе, с пальцами, опутанными тонкой белой бечевкой.
— Попытайтесь подвинуться левее. Вы опираетесь спиной о каменный башмак. Только осторожно — вы довольно сильно пострадали.
Китти подвинулась в сторону. Стало чуточку поудобнее. Она окинула себя взглядом. Один бок её пальто почернел и был выжжен; сквозь дыру виднелась порванная рубашка и обуглившийся уголок книги мистера Баттона. Китти нахмурилась. Что происходит?
Театр! Она вдруг вспомнила все: взрывы в ложе напротив, вспыхнувший свет, море демонов в партере. Да, и Мэндрейк рядом с ней, бледный и перепуганный, с кинжалом, который толстый коротышка прижимал к его горлу. Она попыталась…
— Я так рад, что вы живы! — сказал волшебник. Лицо у него было серое, но голос звучал спокойно. На шее Китти увидела запекшуюся кровь. — Какая у вас мощная устойчивость к магии! А иллюзии насквозь видеть вы тоже можете?
Китти раздраженно мотнула головой.
— Где мы? Что это за?..
— Зал Статуй в Вестминстере. Это помещение, где проходят заседания Совета.
— Но что случилось-то? Почему мы здесь?
Поддавшись панике, Китти принялась судорожно рвать свои путы.
— Успокойтесь… За нами следят!
Мэндрейк дёрнул головой в сторону человека у стола. Китти его не знала: молодой человек с длинными кривыми ногами по-прежнему расхаживал взад-вперёд.
— Успокоиться?! — Китти издала придушенный яростный вопль, — Да как вы смеете! Будь у меня свободны руки…
— Да, но руки у вас связаны. И у меня тоже. Так что заткнитесь на минутку и позвольте объяснить вам, что произошло.
Он наклонился к ней вплотную.
— Сегодня в театре было захвачено все правительство. Все до единого. Мейкпис использовал целое войско демонов, чтобы взять их в плен.
— Вы что, думаете, я слепая? Это я все и сама видела.
— Ладно, замечательно. Так вот, возможно, некоторых убили, но большинство, думаю, живы, только все связаны и рты у них заткнуты кляпом, чтобы они не могли никого вызвать. Нас всех вывели из театра через чёрный ход. Там ждало несколько фургонов, и всех загнали туда, министров швыряли друг на друга,
