Грегори поморщился, как от сильной головной боли.
— Марион, ты делаешь проблему из мелочи.
— Из мелочи?!. — задохнулась та.
— Ну хорошо, — капитуляция Грегори была стремительной, поскольку из собственного печального опыта он прекрасно знал, на что способна Марион в истерике, — почему бы тебе не съездить в магазин и не купить другие? Заодно присмотришь себе какую-нибудь обнову. Я оплачу счет, считай это моим подарком за хлопоты. Разумеется, он должен быть в пределах разумного…
Напрасное предупреждение! Марион никогда не реагировала на подобные слова. Ее гнев иссяк, как по мановению волшебной палочки. Кому, как не Грегори, было знать, что предложение обновить гардероб будет лучшим успокоительным для его бывшей жены.
— Хитрюга и скупердяй… — Марион погрозила ему пальцем. — Но не думай, что я отвергну твое предложение. Я так и сделаю. И не могу обещать тебе разумный счет, ты же меня знаешь.
— Пожалуй, мне стоит съездить с тобой, мама, — с деланной небрежностью проронила Эшли, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — По-моему, мне стоит проветриться. И мы бы опять посмотрели на ту вещицу, что привлекла тебя в прошлый раз…
— Конечно, дорогая, едем! — Лицо Марион просияло.
Грегори хотел возразить, но потом передумал. С бывшей супругой, находящейся в гневе, ему было не совладать. А Марион уже несколько дней была на грани этого состояния из-за разногласий с Трейси.
— Я только переоденусь.
— Не задерживайся, милая! — прокричала вслед дочери Марион, возбужденная предстоящими покупками.
Войдя в свою комнату, Эшли лихорадочно переоделась в заранее приготовленные вещи. Потом она подхватила свою сумочку и спрятала под подушку записку для отца. Перед дверью она вздохнула и вознесла короткую молитву. Ее план должен удаться!
Пункт первый — выбраться из дома — был успешно реализован. Пункт второй ее плана гласил: отделаться от матери в магазине. Это было легче всего. Находясь в бутиках, где продавали белье или одежду, Марион забывала все на свете. Этот раз не был исключением: глаза Марион запылали, едва она вошла в шикарный бутик, где на ценниках не было цифр меньше, чем с тремя нулями. Продавщица узнала Марион, что было неудивительно: в свое прошлое посещение она оставила здесь баснословную сумму. И продавщица поспешила обрадовать щедрую клиентку:
— Рада вам сообщить, что вчера к нам поступила новая коллекция одежды.
— Почему бы тебе не примерить все это, а потом выбрать то, что больше всего понравится? — обратилась Эшли к матери, видя, что у Марион глаза разбегаются.
— Конечно, почему бы и нет? Ты ведь знаешь, что для меня это как наркотик. Мои шкафы давно забиты тряпками, их хватило бы, чтобы завалить Армию Спасения под завязку, а я все никак не могу остановиться. О, посмотри сюда… — произнесла Марион почти благоговейно, показывая Эшли нечто кружевное, черное, с блестками.
Эшли с легкой улыбкой подумала, что ее мать никогда не изменится и даже к восьмидесяти годам будет предпочитать такие же вычурные и непрактичные вещи.
— Как думаешь?
— Примерь.
Эшли отправила мать с охапкой платьев в примерочную, а сама зашла в другую. Наступал второй пункт плана, один из самых ответственных.
Убедившись, что матери не до нее, Эшли вышла из примерочной. Продавец уже была занята с другой клиенткой и не обратила внимания на уход девушки. Эшли спустилась на этаж ниже и зашла в туалет. Там никого не было. Дрожащими руками она открыла вентиляционную решетку, вытащила пластиковый пакет и шмыгнула в кабинку. Там она быстро переоделась, нацепила парик. Смотрясь в маленькое зеркальце, Эшли быстро накрасилась, отстраненно думая, что по скорости наложения макияжа в несоответствующем месте она давно побила все мировые рекорды. Яркий макияж сделал свое дело, и Эшли сама себя не узнала: эта яркая брюнетка — как существо другого мира. Потом быстро переложила все из своей сумочки в другую, более объемную: всю наличность, которую смогла наскрести, расческу, помаду, салфетки, зеркальце и другие мелочи. Свои кредитные карточки Эшли оставила дома — по записям расчетов могли вычислить ее местонахождение. Все, кроме одной. Той, что она открыла, работая у Барта, на имя Эшли Финч и о которой отец не знал.
Снятые вещи и сумку она быстро свернула и запихнула в опустевший целлофановый пакет. Выглянула из кабинки. В туалете по-прежнему никого не было. Эшли метнулась к решетке и, затолкав пакет в вентиляционную трубу, плотно закрыла ее. Теперь нужно выходить. Она сунула в рот мятную пастилку. Пора…
Пункт третий… Эшли несколько раз глубоко вздохнула и… Вальяжной походкой, небрежно перекинув сумку через плечо, она вышла из туалета и направилась к выходу. Выходя из магазина, она надела темные очки, огляделась и… чуть все не испортила, увидев своего «преследователя». Эшли едва подавила крик, а мужчина лишь равнодушно скользнул по ней взглядом и отвел глаза, наблюдая за входом. Он не узнал ее! Почти не чуя под собой ног, Эшли смешалась с толпой.
Пункт четвертый… Добравшись до вокзала, Эшли впервые вздохнула с облегчением. Но позволила себе расслабиться, только когда пересекла границу штата и для большей безопасности сделала еще одну пересадку. Глядя на мелькающий за окном пейзаж, она была уверена, что обрела свободу. Голова слегка кружилась от избытка эмоций: пьянящей радости, ощущения свободы и страха перед неизвестностью…
Ее план был невероятно рисковым: кто-то мог обнаружить пакет с одеждой, который ей с трудом удалось приобрести и спрятать, пока мать занималась покупками; ее мог узнать следивший за ней человек; ее могли вообще не выпустить из дома… Но план сработал! Однако вслед за душевным подъемом накатила волна усталости. Эшли откинулась на спинку автобусного кресла, обдумывая первые шаги своей новой жизни: она найдет жилье, устроится на работу, и все наладится.
3
Сначала крыша над головой! Эшли купила газету и стала просматривать объявления. Она выбрала пансион и, предварительно позвонив, отправилась по указанному адресу. По дороге она зашла в магазин и приобрела дорожную сумку, несколько смен белья, туалетные принадлежности, деловой костюм, джинсы и кое-что по мелочи. Деньги подходили к концу, а «неприкосновенный запас» наличности, лежащий на ее банковском счете, она не имела права тратить — это были средства на «черный день». Оставалась еще одна проблема — парик. Средство неудобное и ненадежное. Нужны радикальные меры! Эшли задумчиво посмотрела на вывеску салона-парикмахерской. А потом решительно двинулась туда.
— Подровнять, уложить? — поинтересовалась симпатичная девушка.
«Карен Мэрчем» — прочитала Эшли на табличке. Она улыбнулась девушке, а потом взглянула на себя в зеркало.
— Подстричь и перекрасить, — решительно произнесла Эшли.
Карен взглянула на Эшли с ужасом. Но Эшли только решительно кивнула, для храбрости крепко сжав зубы. Она начинает новую жизнь. Легко ничего не дается. И все же, когда золотые пряди стали осыпаться, как листва под холодным осенним ураганом, она с трудом подавила слезы. Ничего, это самое легкое. Эшли зажмурилась и открыла глаза, только когда дело было сделано. На нее из зеркала смотрело другое лицо. И дело было не только в смене прически — у нее просто было другое лицо. Несколько секунд Эшли привыкала к нему, а потом улыбнулась.
Пансион располагался в четырехэтажном здании. Ухоженный газон и небольшой цветник производили благоприятное впечатление. Эшли подошла к двери и нажала на кнопку звонка. Дверь открыла грузная женщина лет пятидесяти с цепким взглядом. Она успела осмотреть Эшли с ног до головы, прежде чем та осмелилась подать голос.
— Я вам звонила насчет комнаты.
