При помощи микрочипа информация была сжата и помещена на информационный терминал, размером с батарейку от наручных часов. Сам терминал был помещен в контейнер, замаскированный под брелок для ключей, который Станислав Крук поместил в тайник, устроенный российской разведкой в рекламном щите.
Потом, войдя в будку таксофона, он набрал названный Пелевесом номер. Когда на другом конце ему ответили, произнес кодовую фразу:
– Мне нужен билет до Нью-Йорка бизнес-классом.
– Вы ошиблись номером, – ответил пожилой скрипучий голос.
– Извините. – Крук повесил трубку на рычаг. Только что он сообщил кому следовало, что в тайнике находится шифрограмма со срочной информацией особой важности.
Глава 5
– Сашка, как мне с тобой хорошо. – Даша нежно обняла супруга за крепкую шею и прижалась к нему всем своим горячим, пышущим страстью телом. – Я тебя так люблю, а еще папа сказал, что ты согласился поступать в академию. Это правда?
– Правда, – нахмурившись, буркнул Звягин. Старший лейтенант все еще находился под впечатлением недавней заграничной командировки. Там было все не так, к чему привык офицер морской пехоты. Перестрелка на пароме сейчас ему больше напоминала кадры из какого-то американского боевика про мафию... А его благоверная грезила академией, строя планы, что это даст ей шанс вернуться в ту, прежнюю жизнь, что она вела до замужества, и которую она считала глотком воздуха для утопающего...
– Ты знаешь, Сашенька, а ведь я смогу в Москве работать по специальности, – продолжала грезить супруга, нежно нашептывая в ухо Звягина: – Вот моя подруга Натка уже хозяйка собственной фирмы. А между прочим, на курсе я была лучшей.
Дашка продолжала витать в облаках, все дальше и дальше уносясь в своих фантазиях, а ее супруг, положив под голову руку, проваливался в бездну сна.
Тем временем транспортно-ударный КА-29, молотя воздух спаренными винтами, уходил в глубь Каспийского моря. Задача у вертолетчиков была конкретной. Разведгруппа, высаженная на одном из островов, отработала свою задачу, и теперь их следовало эвакуировать в расположение бригады.
Несмотря на то что и перед разведчиками, и перед пилотами задачи стояли учебные, выполняли их по- боевому, то есть скрытно.
Песчаная отмель, густо поросшая камышом, в объективе прибора ночного видения была обозначена мутным темно-зеленым пятном. Неожиданно в центре этого пятна блеснула белая точка, потом еще несколько раз.
– Входим в зону рандеву, – доложил штурман командиру вертолета.
– Понял, снижаюсь, – ответил пилот.
Толстобокая, с выпуклыми стеклами кабины, винтокрылая машина зависла на двадцатиметровой высоте, из открытого десантного люка вниз полетел спасательный трос с гарнитурой.
Лагерь разведчиков к тому времени был уничтожен, и все следы пребывания на этом клочке суши людей-теней были ликвидированы.
– Живо, хлопчики, живо, – подгонял морпехов Фома Неверующий. Несмотря на свою явно не геройскую внешность, прапорщик больше двадцати лет прослужил во фронтовой разведке ГРУ, и когда большинство из группы еще стояло с указкой у школьной доски, он уже имел фронтовые награды. Хотя своим «иконостасом» хвастаться не любил.
Разведчики по очереди надевали спасательную гарнитуру, захватив свое имущество, и взмывали вверх, где их принимал бортмеханик.
Пять минут ушло на эвакуацию группы, наконец последним, сжимая тяжелый автомат «Вал», поднялся пулеметчик Укат.
Бортмеханик захлопнул дверь, Ка-29 развернулся на месте и устремился в направлении берега. Через два часа вертушка приземлилась на аэродроме. Возвращать разведчиков ночью в бригаду не стали.
– Располагайтесь вон в той эскадрилье, – указав на небольшой домик, где между полетами располагались летчики, сказал дежурный по аэродрому офицер. Прапорщик согласно кивнул и что-то коротко бросил разведчикам, те одновременно повернулись и, подхватив свое оружие, ранцы десантников, поспешили в сторону здания, выделенного для ночлега.
Войдя внутрь, Фома Неверующий осмотрел помещение и заявил:
– Этой ночью действует правило трех «Б». На пост с интервалом в два часа заступают Бешеный, Болгарин, Боб. Остальным отдыхать.
Никто не проронил ни звука, в отдалении от казармы разведчики жили в состоянии войны. Первым на пост заступил Федор Бешенцев. Как опытный боец, он не стал вышагивать в свете прожекторов перед домом, а, найдя укромное место, с которого коттедж оказался как на ладони, затаился и стал наблюдать.
Глаза и уши разведчика чутко контролировали окружающее пространство, а вот мозг перемалывал мысли совсем не военного образца. Это было понятно, предстоящее мероприятие заставляло от восторга учащенно биться сердце в предвкушении хорошей драки. Но вот ожидаемые сотни килограммов презренного металла – это настоящая проблема. Даже если, как обещал адмирал, он поменяет золото по хорошему курсу на валюту, все равно оставался вопрос: что дальше? После того как у тебя появится такая прорва денег, что делать дальше? К чему стремиться?
Федор вспомнил передачу, которую видел по телевизору. Там рассказывали про тетку, она выиграла в лотерею миллион баксов. Купила себе крутую хату, а на остальные стала безбожно квасить. Тогда Бешеный на это не обратил внимания, а вот теперь понимал ее как никто другой. Когда у тебя появилась такая прорва денег, к чему стремиться, чего втайне желать?
«Это барыгам хорошо, – ворочаясь в своем укромном месте, размышлял про себя старший сержант. – Есть миллион, надо его во что-то вложить, чтобы сделать два, три и так дальше. Даже подыхая, коммерсанты думают о прибыли. А я наверняка как та тетка, если получу реальное зеленое бабло, запью. Обязательно запью».
От этих мыслей Федору на душе стало муторно, захотелось сию минуту дать кому-нибудь в рожу. А еще лучше самому первому получить, чтобы замутить убойный коктейль из злости и боли.
Неожиданно со стороны коттеджа раздались приглушенные шаги, потом из-за угла появилась сонная физиономия Стоянова. Ефрейтор, подслеповато щурясь, пытался вычислить Бешенцева. Отложив в сторону автомат, Федор вытащил из чехла стреляющий нож разведчика и, зажав его обратным хватом в кулаке, ящерицей бесшумно выскользнул из своего укрытия.
Несколько минут Николай пристально вглядывался в темноту, но так и не обнаружил часового. Сделать он успел всего несколько шагов до следующего угла, когда его кадык обжег холодный клинок ножа разведчика и тихий, с легкой хрипотцой голос проговорил на ухо: – Что же ты, грешная душа, не спишь, как приказано, а мечешься, как угорелый?
– Так это, – сипло пробормотал Стоянов, сглатывая нервный ком, подступивший к горлу, – время смены. Вот и вышел.
Сколько они вместе прослужили, но Николай никак не мог привыкнуть к шуткам и неожиданным выходкам командира своего отделения.
Неуловимым движением Федор убрал леденящее шею ефрейтора лезвие и глухим голосом из-за спины напоследок сообщил:
– Ну, раз на смену пришел, тогда я пост сдал.
– Пост принял, – автоматом ответил Стоянов, даже не поняв, что за его спиной уже никого нет.
Разыскав свободное место в одной из комнат, старший сержант бросил прямо на пол ранец под голову, автомат положил под правую руку и тут же погрузился в чуткий, без сновидений сон, как и положено разведчику.
Новый день начался с погрузки в прибывший за разведчиками «ГАЗ-66». Прапорщик Фомин на правах старшего занял место в кабине, остальные разместились в кузове под брезентовым тентом.
Водитель оказался словоохотливым молоденьким пацаненком из срочников, призванным из далекой уральской деревни. Всю дорогу курносый салабон болтал без умолку, развлекая угрюмого на вид, но
