Начальнику Управления агентурной разведки ГРУ.
По данным информаторов в Чехии, Польше и Германии в лагерях чеченских беженцев замечена активность сепаратистских вербовщиков. Набираются добровольцы для боевых действий в регионе Северного Кавказа. За две недели до этого была вывезена группа (20 человек) мужчин, имевших отношение к авиации. Как удалось установить агенту Рудый, эта группа находится на частном аэродроме в Словении, где проводит учебные занятия по пилотированию пассажирских авиалайнеров Ту-134 и Ту-154».
– Это что же получается, «духи» готовятся и у нас устроить одиннадцатое сентября? – протягивая военному разведчику прочитанное донесение, вопросительно уставился на Крутова заместитель регионального ФСБ полковник Юрий Дмитриевич Корпан, среднего роста мужчина с широкими плечами атлета и открытым лицом.
– С учетом того, что два дня назад в Брюсселе встретились представители старой сепаратистской волны Муса Калаев и Джабраил Мамаев с верхушкой новой волны Асланом Баулиным и Махмудом Армашевым, причем обе стороны остались весьма довольны друг другом, это наверняка значит, что воздушная атака всего-навсего лишь небольшая часть какого-то грандиозного плана, – многозначительно произнес Крутов и сразу обратился с предложением к представителям спецслужб: – Поэтому необходимо проанализировать и объединить все происходящее здесь. Перед большим штормом всегда наступает затишье. Вот это затишье нам надо просветить, что называется, рентгеном. Поэтому и будем определяться. Надеюсь, есть что-то настораживающее?
– Так точно, – первым энергично ответил военный разведчик, полковник Максим Левенцов, высокий, краснощекий, жизнерадостный сангвиник. – По информации нашей агентуры в Панкисское ущелье уже прибыло несколько десятков наемников. К тому же находящиеся там отряды сепаратистов последние несколько недель проводили тактические занятия. Все это говорит о подготовке к прорыву через границу.
– Или просачивания, – задумчиво произнес Крутов, но первый зам военной разведки не согласился.
– Для просачивания слишком громоздко, если погранцы засекут, назад уже не вырваться.
– Так или иначе, нужно прорабатывать оба варианта. Что у вас? – этот вопрос относился к сотруднику ФСБ.
– Так, сущие мелочи. Но в совокупности набирается прилично, – ответил чекист. – В селах замечено повальное исчезновение молодежи. В основном исчезают молодые люди, которые раньше были замечены в изучении ваххабитской литературы, проходили обучение в теперь уже закрытых мечетях.
– Так, так. Понятно, – рассеянно кивнул Крутов, делая в своем еженедельнике только ему понятную пометку. – Подтягивают резервы. Что еще?
– Два дня тому назад на границе Ингушетии и Чечни силами ОМОНа была остановлена грузовая машина, в кузове обнаружили две сотни автоматных стволов и почти полмиллиона патронов. Водилу с сопровождающим живьем взять не удалось. Отстреливались, черти, до последнего патрона, ранили тяжело двух наших бойцов, пробовали вырваться из окружения. Только вмешательство снайпера пресекло эту попытку.
– Что, нельзя было работать на повреждения, а не на летальный исход? – недовольно спросил Крутов.
– Снайпер так и сработал, только один из боевиков застрелил товарища, а потом и себе выпустил мозги наружу, – возразил чекист. Немного подумав, добавил: – Не знаю, важно это или нет, но по сопроводительным документам «ЗИЛ» направлялся из Грозного в Нарчик, то бишь сюда. Вполне возможно, что это подстава, но нельзя исключать, что оружие везли именно к нам.
– Логично, – согласился с контрразведчиком Крутов. В отличие от находившихся здесь офицеров, он знал причину активности сепаратистского движения.
– И еще, – немного повысил голос полковник ФСБ. – Последние дни проявляет заметную активность полковник Заурбек Негаев.
– А это при чем? – не понял Крутов.
– Дело в том, что полковник попал в поле зрения нашего департамента пять лет назад, когда командовал сводным отрядом специального назначения Министерства внутренних дел. Это подразделение было собрано из сотрудников милиции местного этноса. Они занимались отслеживанием и уничтожением полевых командиров чеченских сепаратистов.
– Это разве повод для интереса контрразведки?
– Контрразведка им заинтересовалась после операции по уничтожению Шамиля Хромого. Его отряд попал тогда под огонь нашей артиллерии, пушкари основательно его проредили. Уцелела лишь жалкая горсточка вместе с самим Хромым. Отряд Негаева был заброшен в горы и через два дня настиг боевиков, после короткого боя пришла радиограмма, что остатки банды Шамиля уничтожены на подходе к границе. Главаря среди убитых не было, первоначально считалось, что он получил серьезное ранение и спрятан у местных жителей. Но через месяц выяснилось, что Хромой спокойно зализывает раны в Турции, куда, как выяснила наша агентура, он попал из Азербайджана. Загадкой оказалось, как он попал туда, но у нашего следователя оказалась стойкая версия. После того боя Заурбек вывозил труп погибшего бойца из своего отряда в Нарчик. Его сопровождало четверо приближенных офицеров. Вроде бы банальная ситуация, но именно в тот раз возникли непонятные странности. Во-первых, труп не был предан земле, как это обычно делают по местным законам, а кремирован. Во-вторых, в течение последующих двух недель четверка милицейских офицеров была уничтожена, причем только один погиб в Чечне.
– Думаете, защищали ненужных свидетелей после того, как из зоны боевых действий под видом погибшего вывезли Шамиля? – глядя в упор на чекиста, спросил Крутов.
– Не исключено – кивнул полковник ФСБ, – но наш следователь считает, что Заурбек Негаев таким образом убрал не столько свидетелей, сколько подельников, с которыми следовало делить навар за спасение полевого командира.
– Логично, финансы всегда портят отношения, – вставил заместитель начальника военной разведки.
– Но это еще не все, – продолжил чекист. – Несколько лет тому назад во время нападения на штаб- квартиру Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, когда был похищен их арсенал, пропал без вести племянник Заурбека офицер УБНОНа Малик Негаев.
– Помогал нападающим, потом ушел вместе с ними? – быстро спросил Крутов.
– Не исключено. – Корпан достал из кармана пачку «Парламента» и спросил: – Разрешите курить?
– Курите.
Офицер безопасности сунул в рот сигарету, поспешно щелкнул зажигалкой и сделал глубокую затяжку, после этого продолжил:
– Младшего Негаева так и не смогли после обнаружить ни живым, ни мертвым. Возможно, он был во время боя ранен и умер по дороге, а труп его подельники зарыли где-то в горах. Попробуй теперь отыскать. А вполне возможно, Малик где-то отсиживается и дожидается своего часа. По крайней мере, против его дяди у нас нет твердых доказательств, только косвенные, или, того хуже, одни догадки.
Чекист закончил свое повествование и вновь с удовольствием затянулся.
– Ну, что ж, как говорится, тишину перед возможным штормом мы просветили, – начал подводить итог Родион Крутов. – Сепаратисты начали собираться в боевые кулаки по разные стороны границы. Внутри наших республик началась переброска оружия. Все это говорит о том, что готовится нешуточная крупная операция. Цель которой пока неясна.
Последняя фраза была лукавством чистой воды, но это имело отношение к внутреннему разбирательству ГРУ, и Крутов не имел права на разглашение.
– В общих чертах масштаб замышляемого понятен. Теперь остается решить, что мы можем предпринять для блокирования действий боевиков.
– Разрешите, – воткнув окурок в дно пепельницы, встрепенулся контрразведчик и, получив разрешение, горячо заговорил:
– Доказательств у нас, как я уже говорил ранее, кот наплакал, но следуя логике, могу предположить, после того как за спасение Шамиля Заурбек Негаев взял с бандита деньги, он нарушил закон и соответственно попал с сепаратистами в «замазку». С учетом занимаемого служебного положения заместитель начальника Пригородного РОВД имеет тесные связи в самых высших эшелонах властей
