Хорошо мне с ним было. Он такой милый и хороший, этот Вишневский.
И тут зазвонил сотовый.
— Не бери, — тоскливо попросил Саня, видя как я склоняюсь за сумочкой.
— Надо, — твердо ответила я и откинула крышечку телефона. — Алло!
— Доброе утро, — раздался девичий голос. — А мне бы Марию Потёмкину.
— Слушаю.
— Это Марина Росомахина, я не очень рано?
— Конечно нет! — горячо воскликнула я, радостно улыбаясь.
— Вы написали что у вас дело срочное, а я только приехала от родителей, и решила позвонить.
— Абсолютно правильное решение! — одобрила я. — Марина, нам надо с вами встретиться.
— Конечно, — с готовностью подтвердила она. — Когда вам удобно?
«Странная девушка», — подумалось мне. Какая-то чересчур добрая и готовая услужить. А вслух я сказала:
— Знаете, Марина, я сейчас в соседнем городе, мне потребуется несколько часов чтобы доехать…
— Ничего страшного, я весь день дома, приезжайте в любое время, у меня шестнадцатая квартира.
Вишневский встал с кровати и принялся спиной ко мне натягивать джинсы.
— Ну не обижайся, а? — безнадежно попросила я его. Он даже не обернулся.
И тогда я сама поразилась тому, что сделала. Я встала, подошла к нему и обняла, прижавшись щекой к щеке. Легонько чмокнула за ушком. И вздохнула:
— Чего ж у нас с тобой все сикось-накось получается, а?
— Не знаю, — сказал он и прижался ко мне покрепче.
«У тебя к нему святое материнское чувство, — гадко хихикнул внутренний голос. — Вернее не совсем святое».
«Кыш, мерзавец», — прикрикнула я на него, отчего-то светло улыбаясь.
— Ты надолго уедешь? — спросил Сашка.
— Не знаю. А что?
— Как закончишь с делами, приезжай ко мне, ладно?
— Ладно, — согласилась я. — Тогда я побегу?
— Только не споткнись, — улыбнулся он и хорошенько меня поцеловал.
И мне в первый раз это по настоящему понравилось.
Марина Росомахина оказалась прехорошенькой полненькой брюнеточкой с огромными глазами и потрясающими пухлыми, четко очерченными губками.
— Мам, а это что за тетя? — поинтересовался робко выглядывающий из-за нее парень лет пяти от роду.
— Это тетя Мария, иди с Моной поиграй, нам поговорить надо, — скомандовала Марина сынишке и сунула ему в руки крошечного пекинесенка.
Я в это время снимала верхнюю одежду и, слегка улыбаясь следила за матерью с сыном, одновременно осматривая квартиру.
Видно было что тут живет хорошая и дружная семья. В прихожей стояли веселые цветные санки, на стене — детский рисунок в рамке, где кособоких маму и папу обогревало ярко — малиновое солнышко. Под ногами у них прыгал какой — то синий таракан в полосатой шапке, а надпись гласила «Мамочка, папочка и я!»
Мне в голову в детстве точно не приходило рисовать такие рисунки. И так их подписывать.
— Да вы проходите, — оторвала меня от созерцания сего шедевра Марина. — Я как раз печенюшки испекла.
Я шла за ней по коридору, и мысленно за ней повторяла — «печенюшки». Уютное, домашнее словечко.
В кухне она налила в две чашки чай, поставила на стол глубокую чашку с выпечкой и села сама.
— А я тоже хочу! — хитро прищурившись, заявил пацан.
— Подслушивать ты хочешь, а не печенюшек, а ну брысь отсюда, — с улыбкой заявила ему Марина.
— Не, мам, тогда я ничего не хочу, мы с Моной тихонечко посидим, ладно? — тут же сменил политику парень.
— Ну да, ну да, — насмешливо отозвалась она. — А потом приедет бабушка и выяснится, что я вас бедных не кормлю! Давайте-ка дорогие мои, в детскую идите. Я вам сейчас туда вкусненького дам!
Она встала, налила в стаканчик сока из пакетика, отсыпала на блюдо печенюшек и поставила все это на стеклянный поднос.
— Ромка, сидите там тихо, нам с тетей поговорить надо, — велела она, вручая поднос сынишке.
— Понял! — серьезно сказал пацан.
— Тяф-тяф! — подтвердил пекинесенок.
А я поняла — еще немного, и я начну проситься чтобы меня сюда удочерили. Мне хотелось навсегда тут остаться.
Марина наконец снова села и пожаловалась :
— Вот так с этими детками и крутишься день-деньской!
— Классный у вас бэби, — улыбалась я непонятно чему. Наверно сама атмосфера в доме Росомахиных была такой — доброй и счастливой.
— Да это он при вас такой, — зарделась она от похвалы.
— Вы знаете, Марина, у меня к вам нелегкий разговор, — вдруг вспомнив о цели визита, стерла я улыбку.
— Мария, — перебила меня Марина, — мы друг друга первый раз в глаза видим, но вы не стесняйтесь, задавайте вопросы. Вы, дорогая моя, нас два года назад спасли, так что можете рассчитывать на мою полную откровенность.
— Чего??? — поразилась я.
— Конечно, вы и не припомните тот случай сейчас наверно, — краешками губ улыбнулась она. — Вы ведь Мария, ведьма?
— У меня что, на лбу это написано? — спросила я.
— Отчего же на лбу? — обстоятельно ответила она. — Муж у вас тогда полный обряд делал — охранки и открытие удачи, только тем и спасся от разорения. Если б не вы — на вокзале б сейчас жили. А когда приехал, всегда вас добрым словом поминал. Ведьма, говорит, сущая, только в душе добрая и настоящий профессионал! Фамилию он вашу еще тогда мне сказал да описал, согласитесь, очень высокие длинноволосые блондинки — редкость все-таки. А как мне вас описал парень из охраны, так я сразу и поняла что это вы.
— Мдяя, — озадаченно сказала на это я. Можно конечно порассуждать в этом месте о пользе добрых дел, которые в нужный момент возвращаются бумерангом, однако что-то тут не так. Я больна и у меня аура плохая, ко мне наоборот всякая гадость должна липнуть, а у меня удача — так и прет!
Фигня какая-то.
Но тем не менее — как вовремя! Что бы вы сказали, если бы к вам заявилась в дом незнакомая девчонка и начала проводить допрос? Я бы если честно на порог не пустила. Шляются всякие…
Но уж раз прет — грех не воспользоваться.
— Знаете, Марина, я в общем-то ищу Ларису Воронову, подружку вашу бывшую.
— Господи, — охнула она, — Лорку? А что такое?
— Да поговорить с ней надо, — пожала я плечами. — Вы ее когда в последний раз видели?
— Десять лет назад, — растерянно проговорила она. — Нам тогда по семнадцать было, на первом курсе учились. Как она хоть живет-то сейчас?
— То есть вы о ней десять лет никаких вестей не имеете? — уточнила я.
— Конечно нет, — воскликнула она. — А кстати вы — то как на меня вышли?
— Я в университет к вам заглянула, там старушка на вахте сидит…
— Все ясно, баба Маша, — махнула она рукой. — Мы ее Цербером кликали. И она явно слюной брызгала, пока про Лариску рассказывала?
