— Типа того, — улыбнулась я.
— Цербериха страсть какая злобная, — поморщилась девушка. — Могу представить, чего она вам наплела. Лучше послушайте как на самом деле было.
Ларка, по словам Марины, всегда была сущим ангелом. В детстве без проблем делилась своими игрушками с детворой и не устраивала родителям скандалов в магазине «Мама, купи!!!!». Всегда неизменно улыбающаяся, всегда готовая помочь — такой она была, сколько ее Марина помнила. «Девочка — солнышко», так ее называли окружающие, и неизменно добавляли поговорку насчет ласкового телка.
Перелом наступил лет в шестнадцать.
Ларка как-то замкнулась тогда, стала реже навещать подружку, и Марина недолго думая списала это на предстоящие экзамены на аттестат зрелости. А Лорка сделала химию, стала невообразимо краситься и одеваться. В школе это не приветствовалось, однако из уважения у Ларкиным родителям учителя на это глаза закрыли. Потом Марине как-то рассказали, что видят ее подружку практически каждый день в рок- кафе «Белый таракан». Место считалось полуприличным, нечесаные рокеры горланили там песенки из «Сектора Газа» в вольной обработке, хлестали пиво и не стесняясь обжимались с подружками. В общем школьнице там было совсем не место.
Через некоторое время все внезапно кончилось. Лорка как-то враз одумалась, умылась, заплела волосы в две косы налегла на учебу. Марина, домоседка по складу характера, очень обрадовалась за подругу — перебесилась, теперь все как прежде станет. Мол, будем как прежде печь кексы по вечерам и чесать языками на кухне. Но не тут — то было. Лорка забегала к ней как и прежде редко, а после ее ухода Марина стала замечать пропажи. То у матери духи исчезнут, то серьги, а то и денег, которые выкладывал отец на холодильник по утрам на хозяйство, не досчитаешься.
Марина дождалась очередного визита Лоры и буквально поймала ее за руку. И тогда подружка села и расплакалась. Оказалось, девушка больна лейкемией. Причем в той стадии, которая не лечится. Матери с отцом она сказать боится, они уже старенькие и известие о скорой смерти единственной дочери однозначно сведет их в могилу. Но тем не менее Лора не сдается и покупает лекарства — надеется протянуть подольше, чтобы не огорчать мамочку. Вот только с деньгами у нее сложно — отец ее воспитывает в строгости и денег дает немного.
Маринка тогда села и заревела вместе с ней. А потом сказала, что она Лорку не бросит. И с тех пор Марина исправно снабжала деньгами подругу — ее в отличие от Лоры родители баловали чрезмерно. Так они и жили. Лекарства дорожали, их требовалось уже больше, соответственно и денег тоже. Лорку стало совсем не узнать — она постоянно плакала и говорила о самоубийстве. Иногда она брала себя в руки, шутила и улыбалась, однако Марина — то видела смертную тоску, таившуюся на дне ее глаз. «Не переживай, Лорик», — обнимала она подружку. Лорка смотрела на нее глазами больной собаки и бросала — «Что ты понимаешь!»
Они поступили в университет, и однажды Лора явилась к ней довольная — поступил препарат, который мог ее вылечить. Единственная проблема — дорогой. И назвала цену. Марина в ужасе охнула, и пролепетала, что столько ей родители не дадут — одна ампула стоила тысячу долларов, и колоть лекарство следовало каждый день. Может быть, предложила она, теперь, когда есть надежда на излечение, стоит признаться родителям? Лора в ответ на это тихо заплакала и сказала, что излечение — вилами на воде, а у отца сердце плохое, да и мать не лучше. Верная Маринка устыдилась своих слов и кинулась извиняться. Родителям она плела байки, не мытьем так катаньем получая с них нужную сумму. С каждым разом становилось все труднее и труднее изворачиваться.
А потом начались кражи в университете. И Марина знала, кто это делает. И знала, что у Лоры нет выхода — болезнь, она не спрашивает, есть у тебя деньги на лечение или нет.
Она единственная поняла Лору в декабре. Да, она пошла работать проституткой, чтобы выжить. Чтобы оградить от боли своих родителей. И не ее вина что все так обернулось.
— Так что не судите Лорку строго, — закончила свой рассказ Марина.
Мда, чем дальше в лес, тем толще партизаны, подумалось мне.
Ай да Лорка! Ай, молодца! Это ж надо так славненько раскрутить на бабки глупую и добрую подружку!
— Ну, должна вам сказать что пару недель назад ваша Лора была жива и здорова, — сухо сказала я.
— Вылечилась значит, — пожала плечами Марина.
Я посмотрела на нее, открыла рот… и тут же его захлопнула. Пусть витает в своих розовых мечтах. Пусть у нее все люди останутся хорошими. Глупость — воистину дар богов, позволяющая не замарав ноги переходить помойки, встречающиеся в жизни. Пусть. Ей гораздо легче живется чем мне, с ходу подвергающей анализу любую ситуацию. Я знаю, что каков будет счет в конце каждого раунда. И оплакиваю свои поражения задолго до того как они случаются. Во многом знании — много печали, прав был Соломон.
Я взглянула на Марину и спросила:
— Скажите, а в вашем городе она у кого могла бы остановиться?
— Да конечно у меня! — категорично заявила Марина. — Мы же с ней всю жизнь как сестры были.
— А еще какие варианты?
— Ну, — задумалась она, — конечно подруги были, но она в последние годы со всеми рассорилась, да и не забывайте, прошло столько времени, у людей уже семьи.
— А мать Лоры?
— Господи, царствие ей небесное, умерла она сразу за дядей Мишей, Лориным отцом, — печально ответила девушка. — Она в Самару к сестре уехала после похорон, не успела там обжиться, как и ее инфаркт разбил. Права была Лора, старенькие родители-то были, нельзя им было волноваться.
«Да меня саму от такой сестренки инфаркт бы хватил, несмотря на то что мне двадцать восемь», — подумала я.
— Насчет наследства — не в курсе, кому отошло?
— В курсе, — кивнула Марина головой. — Сестре Лоркиной матери все и досталось, она сюда потом приезжала, вещи вывозила и квартиру продала. Я не поленилась, приехала к ней и стала возмущаться, мол, что это вы без Лорки квартиру продаете, она может, вернется и тут жить будет. Так мне та баба тут же сунула под нос бумагу с печатями — лишила мать Лорика наследства, оказывается.
— Мдаа, — в очередной раз задумалась я.
— Что же случилось, что вы ее ищете?
Я взглянула на Марину и устало сказала:
— Муж ее потерял, волнуется.
— Господи, она еще и замужем! — воскликнула девушка. — И дети наверно есть!
— Детей нет, — ответила я.
— Когда вы ее найдете, скажите что тут уже все про нее забыли, пусть они с мужем в гости приезжают, семьями будем дружить! — улыбнулась Марина. — Муж-то у нее откуда?
— Из Америки, — ухмыльнулась я в ответ.
Выйдя из дома Росомахиной, я села в машину, хлебнула из баночки и подождала, пока отступит едва намечающаяся боль и ум станет острым и кристально-чистым. Файл с психологическими этюдами на тему Лорика, так и рвавшийся открыться и занять место в оперативной памяти, я задвинула подальше. Успеется. Сейчас требовалось разложить разговор на составляющие и вычленить следующую ниточку. Я посидела несколько секунд, обрабатывая информацию, пока не высветилось слово «лейкемия». Ага, конечно, можно посетить местную онкологическую больницу, да только дудки, нет у меня времени на всякие глупости. Ежу понятно, что у Лорочки не было никакой лейкемии, а была только острая нужда в деньгах. Что впрочем не удивительно — покажите мне человека, который скажет что у него нет нужды в деньгах. Нет таких! Я не сомневаюсь что даже Билл Гейтс берет кредиты в банках — у него дорогостоящие проекты, а что уж говорить о других простых смертных?
Я прикрыла глаза и продолжила дальнейший анализ.
Так. «Родители » — вычеркиваем. Адресаты выбыли.
Что там дальше?
А дальше выплыл «Белый таракан». Который за десять лет скорей всего трансформировался, сменил
