вагонетки скользят одна за другой по подвесной канатной дороге: в сторону Лонгйира — с углём, а назад — пустые. Этот уголь норвежские суда увозят в Западную Европу и Норвегию, для которой он играет особую роль. Его добыча на Шпицбергене обеспечивает ежегодно сотням жителей северных областей страны работу. За послевоенные годы норвежцы вывезли на материк миллионы тонн угля.
Но на Шпицбергене ведётся добыча не только каменного угля. Летом сюда приезжает много экспедиций и туристов, а зимой зверобои охотятся на медведей и морских зверей, добывают песцов. (С начала 70-х годов охота на белых медведей запрещена на всём архипелаге.) Люди группами или в одиночку в любое время года пользуются встретившимися на их пути охотничьими хижинами, чтобы переждать непогоду, согреться, поесть, отдохнуть, выспаться или просто провести время. Эти домики находятся в ведении губернатора, спортклуба, «Стуре Ношке» и профсоюза, которые следят за их состоянием, наличием топлива и продуктов.
Хижина, в которой мы остановились, двухкомнатная. Внешне она напоминает миниатюрную дачу, какие можно увидеть на садовых участках вблизи Москвы. В «нашей» максимум возможных здесь удобств: спальня, гостиная, кухня, чулан и подсобное помещение, где раньше была даже баня. К домику примыкает вместительный сарай с запасом угля, дров и разным инвентарём.
В гостиной тахта, тумбочка, комод с постельным бельём, кресла, аптечка… На журнальном столике кипа всевозможных журналов и развлекательных книжек небольшого формата. На подоконниках кувшинчики с искусно выполненными цветами. В спальне три деревянные койки с матрасами, одеялами и подушками. В кухонных шкафчиках чистая посуда, вилки, ножи и ложки. Запасы кофе, сахара, соли, спичек. Около большой, основательной плиты ведро с углём. В сенях тоже порядок: на стеллажах разложены разные продукты и консервы, на отдельной полочке выстроился набор лыжной мази в яркой упаковке.
На следующее утро отправляемся по знакомой дороге в Лонгйир: в 11 часов намечено прибытие спортивной делегации шахтёров Баренцбурга. Сегодня, в этот приятный воскресный день, мы должны присоединиться к ней. К пирсу нас подвозит попутный «фольксваген». На сильном ветру полощутся флаги СССР и Норвегии. Среди многочисленных встречающих узнаем вчерашних знакомых: вице-губернатора, полисмена, председателя рабочего союза, шофёров самосвалов. Первые двое в чёрной парадной форме с погонами. Подъезжает большой дизельный автобус ярко-красного цвета (очень популярного на Шпицбергене). Он привозит местных спортсменов и горняков. Многие норвежцы пришли сюда с семьями. Ребятишки, одетые в симпатичные синтетические костюмчики с капюшонами, интенсивно пожёвывают жевательную резинку и с интересом рассматривают советский теплоход «Тайфун», показавшийся в Адвент-фьорде.
Корабль плавно касается стенки пирса, и по трапу выходят участники советской делегации во главе с вице-консулом. Вместе с нашими футболистами и шахматистами садимся в автобус и едем на стадион.
Как и большинство моих коллег, с юных лет я «заражён» неизлечимой болезнью, называемой футболом. В силу своей бродяжьей профессии редкое лето проводим мы дома, в городе, и не часто имеем возможность посидеть на стадионе и «поболеть» за любимую команду. Тосковали по Лужникам и на Шпицбергене, а довелось совсем неожиданно попасть на самый северный в мире международный футбольный матч, который состоялся на каменистом поле лонгйирского стадиона!
Одними из наиболее горячих болельщиков команды Баренцбурга были гляциологи. Интернациональная бригада судей зафиксировала победу наших шахтёров со счётом 2: 0, но с поля игроки советской и норвежской команд уходили в раздевалку дружно, в обнимку, забыв о синяках и ссадинах, как подобает настоящим спортсменам.
Вместе с футболистами мы поехали в ресторан. На торжественном приёме присутствовали многие норвежцы. Нам показали читальный зал и предложили попытать счастья во всевозможных игровых аттракционах. Затем пригласили пройти в ресторанный зал.
За столом было сказано много тёплых слов о дружбе наших народов-соседей, произнесены тосты за мир во всём мире, за поддержание установившихся на архипелаге тесных контактов между советскими и норвежскими шахтёрами. Конечно же, не обошлось без песен. Оказалось, что хозяева не только любят их слушать, но и сами превосходно поют. Очень понравились им русские народные песни, которые исполнили наши футболисты. Когда же они весело запели популярную норвежскую песню, то мне показалось, что стены и потолок зала зашатались от бурного излияния чувств всех сидевших здесь «холодных» и «спокойных» скандинавов…
После приёма была устроена экскурсия по городку.
Сначала нас повезли в клуб. В этом большом трехэтажном здании сосредоточен центр культурной жизни Лонгйира. В зрительном зале демонстрируются кинокартины. На первом этаже клуба расположены почта, бар, спортивный магазин, киоск с журналами и всякой всячиной. Второй этаж занят клубными комнатами и библиотекой. Перед домом, на развилке автомобильных дорог, высится монумент, поставленный в 1949 году. На памятнике барельеф директора Эйнара Свердрупа и выбиты слова: «Воздвигнут рабочими и служащими Большой норвежской шпицбергенской угольной компании в память о тех, кто отдал свою жизнь во время борьбы на Шпицбергене, и в память о тех, кто жил здесь и пал на других фронтах во время войны 1940-1945 годов». Затем мы побывали в рабочей столовой, в доме инженерно-технических работников, в общежитии холостяков и в кирхе. Эта церковь отличается от большинства зданий, в которых происходит богослужение, прежде всего тем, что в ней имеется зал отдыха — своеобразное кафе-клуб, где можно выпить чашечку кофе, сыграть партию в шахматы, послушать музыку, потанцевать, просто поговорить…
Поздно вечером жители Лонгйира провожали гостей из Баренцбурга. Многие норвежцы пришли и приехали снова на пирс, чтобы выразить свои тёплые чувства, дружелюбие, добрососедское отношение и просто уважение к людям нашей страны.
Через день мы были приняты вице-губернатором в его резиденции. Свыше двух часов длилась непринуждённая беседа о Шпицбергене и его изучении. Внимательно выслушав рассказ об исследованиях на плато Ломоносова и в других районах острова, господин Бейкман спросил, чем он может быть полезен нам. Экспедицию интересовали наблюдения, полученные в последние годы на метеостанциях Лонгйира и «Ис- фьорд радио». Вице-губернатор предложил пройти с ним на станцию «Свальбард радио», чтобы прямо на месте разрешить этот вопрос.
Нас встретил директор метеостанции Трюгве Эвре. Он тут же принёс в кабинет целую кипу метеорологических книжек. Отдавая их Маркину, директор сказал:
— Берите с собой. Когда будут не нужны, отдадите их мне или дежурному.
Господин Эвре познакомил нас с работой радиометеостанции, а затем пригласил поужинать в кругу своей семьи — жены, дочери и сына, а также двух его товарищей. В дружеской беседе выяснилось, что гостеприимный хозяин, будучи совсем юным, помогал солдатам и матросам Советской Армии освобождать от гитлеровцев северо-восточную часть Норвегии — Финмарк. Мы обратили внимание, что норвежцы иногда произносили слово «тирпиц», после чего выпивали. Предысторию этого необычного однословного тоста поведал сам Трюгве Эвре:
— В 1944 году фашистский линкор «Тирпиц» был потоплен у берегов Норвегии. Связанный с этим событием популярный у норвежцев тост появился после войны и существует до сих пор.
В Мурманске мы запаслись разговорниками и карманными словарями, но от этого наши знания норвежского языка далеко не продвинулись. И всё же, когда Володя Михалёв произнёс где-то услышанный им известный скандинавский тост «Дин скол, мин скол, алле вакре ентер скол!» («Твоё здоровье, моё здоровье, здоровье всех красивых девушек!»), раздалось громкое одобрение…
8 сентября Владимир Тимоха «подобрал» геологов и гляциологов, находившихся в центральной и восточной частях острова. Сначала он взял солидный груз ленинградцев, лежавший в бухте Агард. Потом залетел «по дороге» к Троицкому и Корякину, а от них к нам. Можно только удивляться, как удалось Тимохе поднять такой груз да ещё пятерых гляциологов! И снова наш путь лежал мимо Лонгйира, мимо гор, полных угля, как говорят норвежцы.
До отъезда на материк Маркину, Михалёву и автору этих строк предстояло посетить ещё одну норвежскую метеостанцию -«Ис-фьорд радио», которую мы видели с борта «Сестрорецка» при подходе к Баренцбургу.
Набили всякой снедью и сувенирами свои рюкзаки, в том числе и свежеиспечёнными кирпичами белого и чёрного хлеба. Мы знали, что он нравится норвежцам, хотя обратили внимание, что сами скандинавы едят его очень и очень мало, а за обедом и вовсе не употребляют. Нам же, что греха таить, было непривычно и
