Секреты балтийского подплава

присутствует как гость. 'Я не имею права даже надеть гвардейский значок...' (в Московском издании, см. с. 154, эта фраза вычеркнута).

На торжестве уже нет акустика Жеведя. он исчез в промежутке меж 17-м и 22 марта. 'Ушел учиться',— с грустью говорит Грищенко Коновалов. 'Жаль было отпускать...'

На торжестве уже нет минёра старшего лейтенанта Дубинского: отбыл на остров Лавенсари 'организовывать противолодочную оборону'.

Противники моей публикации твердят, что я ничего не понял, что Грищенко оказали честь, он получил невиданное повышение: с командира лодки — в штаб флота.

Разберем дело внимательней.

'...Я был вызван к командующему флотом и получил новое назначение. Разговор по-военному короткий: есть вступить в должность...'

Из этой фразы видно, что назначение Грищенко не порадовало.

В 40-м году по окончании академии Грищенко получил назначение в Главный штаб, в Москву. Он дерзко заявил: 'Я с назначением не согласен' ('Соль службы', с. 36), за что отсидел пять суток под арестом на гауптвахте, два месяца маялся без назначения, дважды был вызываем в Москву, и добился-таки своего, получил назначение командиром на лодку (на 'Л-3').

В 43-м за такую дерзость был бы один путь: в штрафбат.

Можно предположить, что у Трибуца была задача — убрать Грищенко не только с гвардейской 'Л-3' (причём — до вручения ей гвардейского флага), но и вообще с подплава. Потому что должность 'начальника противолодочной обороны флота' была — иллюзорная. Не имелось такой 'обороны' на Балтийском флоте в марте 43-го года, и надобности в ней не было.

А. В. Басов, кандидат военно-морских наук и капитан 1 ранга, пишет в историческом очерке 'Борьба противолодочных сил Краснознаменного Балтийского флота с подводными лодками противника в 1944-1945 гг.', что противолодочные силы флота (90 катеров, из которых 48 имели гидролокаторы) были созданы к началу навигации 1944 года и сосредоточены в одном соединении — ОВРе главной базы, которым командовал капитан 1 ранга Е.В. Гуськов (см.: 'Краснознаменный Балтийский флот. 1944-19.15 гг.', М., 'Наука'. 1975. с. 227).

Обратим внимание: противолодочная оборона флота была сосредоточена в одном ОВРе, который подчинялся командованию главной (Кронштадтской) базы а вся система ОВРов Балтфлота была столь разветвленной, что даже в хорошей книжке 'Огненные фарватеры', Лениздат, 1987, посвященной исключительно ОВРу КБФ, эта система толком не разъяснена.

Авторы этой книги на мои вопросы отвечали четко: 'Сколько было баз — столько было и ОВРов',— и туманно прибавляли: 'А иногда— и больше...') То, что минёр гвардейской лодки 'Л-3' Дубинский отбыл меж 17-м и 22 марта 1943 года на остров Лавенсари (в санях или в грузовике, по ледовой трассе) — в ссылку.

Грищенко пишет о назначении Дубинского: 'Настало время защищаться и от появившихся здесь вражеских подводных лодок'. Сия фраза — уже не ирония, это сарказм.

Грищенко лучше других знал, что ни в 42-м, ни в 43-м годах немецких подводных лодок в Финском заливе не было. Только в 1944 году '22 июня три первые немецкие подводные лодки прибыли в Таллин. 26 июня подводная лодка U-481 вышла в восточную; часть залива на разведку' ('Краснознам. Балт. флот...', 1975, сс. 226-227).

Чтобы лучше понять сарказм Грищенковской фразы, нужно вспомнить, что в марте 43-го немцы не только не разворачивали в замерзшем (!) Финском заливе свои подводные силы, а занимались прямо противоположным делом: они наглухо закупоривали горло Финского залива непроходимым, двойным противолодочным заграждением...

Часть десятая

Ещё к вопросу о 'повышении' Грищенко: когда Грищенко стал комдивом?

Казалось бы — ответ есть в 'Соли служибы' (сс. 233-234): после 17 мая 1945 года. 'День Победы застал меня в Паланге, где я выполнял обязанности начальника разведотдела флота...'

Генерал-лейтенант П. П. Евстигнеев, начальник разведки Ленфронта, говорит Грищенко:

'— Ну вот, моряк, мы с тобой и подошли к финишу. Теперь, небось, снова попросишься на свои субмарины? — спросил он, зная, что я подводник.

— Так точно, товарищ генерал. Адмирал Трибуц уже дал согласие — иду на подлодки командиром дивизиона.

— Добро, добро,— заметив мою радость, сказал Евстигнеев.— Только прежде нам предстоит...'

Из чего можно сделать вывод: пребыванием в разведотделе ('невиданное повышение', 'высокая честь' — утверждают Поникаровский и другие) Грищенко явно тяготился, на лодки он возвращается с радостью, но Трибуц 'дал согласие' на такое возвращение не раньше, чем кончилась война.

Из Паланги Грищенко выезжает в Лиепаю, где работает до 17 мая, и лишь затем отбывает в Таллин.

Но вот что интересно: Полещук, подводя итоги осенне-зимне-весенней камлании 1944-1945 годов, пишет: 'Большая роль в организации, подготовке и проведении боевых действий подводных лодок на коммуникациях противника принадлежит командованию и штабу соединения подводных лодок...: командирам дивизионов — капитанам II ранга Е. Г. Шулакову Г. А. Гольдбергу, П. Д. Грищенко' ('Краснознам. Балт. флот...', 1975, с. 225).

У Полещука (Там же, с. 210) есть фраза: 'Для удобства управления подводными лодками на запасном командном пункте ВВС флота в Паланге разместили одного из командиров дивизиона подводных лодок. Командир дивизиона, получая данные от самолета-разведчика, немедленно передавал их на подводные лодки в море. Командиры лодок, получив данные о противнике...'

Я вспомнил эту фразу, когда прочитал у Зеленцова: '...радиограмма, полученная из Паланги, с КП ВВС, где специально посадили для связи опытного офицера-подводника Грищенко. Предупредили, что из Либавы вышел вражеский крейсер в сильном охранении эскадренных миноносцев. Грищенко, опытный подводник, сообщал даже долготу и широту, примерную скорость конвоя и направление движения' ('Дороги из глубины', с. 667).

И Грищенко подтверждает, что в ту зиму он был в Паланге: 'Новый, тысяча девятьсот сорок пятый год я встретил на ВПУ (Выносой пункт управления) в Паланге, на берегу Балтийского моря, недалеко от Клайпеды, блокированной с суши нашими войсками. В Паланге размещался и штаб флотской авиации' ('Схватка под водой', с. 196).

Значит, 'один из комдивов', о котором говорит Полещук, не называя имени комдива, — Грищенко.

Но Грищенко пишет, что в ту пору он исполнял обязанности начальника флотской разведки.

Может быть, что-то прояснит глухая фраза Грищенко в 'Соли службы' (с. 196) : 'Я знал о заготовленном в штабе флота проекте приказа о моем назначении командиром дивизиона тех самых подводных лодок, которые не вернулись к родным берегам. Увы, теперь этот приказ был никому не нужен...' Тут, не имея документов, опять ничего не понять. Погибшие лодки, числом 6, о которых говорит Грищенко в предшествующем абзаце, все — типа 'Щ'.

Командиром 'Щучьего' дивизиона был капитан 2 ранга Г. А Гольдберг (любимый и уважаемый Балтийцами), и он оставался комдивом до конца войны. К исходу 42-го года, как можно узнать из книг, в строю на Балтике оставались 9 'Щук'. Из них в 43-м году погибли 3, а 5 воевали в кампании 44-го и 45-го годов и успешно дожили до Победы.

Или речь идет о 4-м дивизионе? Комдив его, капитан 2 ранга В. А. Егоров погиб вместо с 'Щ-317' в боевом походе в июле 42-го ('Боевая летопись...', с. 193). Или же Грищенко вложил в слова 'увы, теперь этот приказ был никому не нужен' какой-то другой смысл?