Секреты балтийского подплава

Полещук (после гибели в Таллинском переходе комдива А. К. Аверочкина) был в 41-м и в 12-м году комдивом у Грищенко. И в 73-м году Полещук в историческом четком очерке дважды, уверенно называет своего бывшего подчиненного — комдивом. Из сего я вывожу предположение, что был (!) приказ о назначении капитана 2 ранга Грищенко (в войну это было очень высокое звание, капитан 2 ранга постановлением 1935 года приравнивался к полковнику и полковому комиссару, см.: 'МБС', с. 470) командиром дивизиона подводных лодок... — а затем, видимо, приказ 'положили под сукно': по тем же причинам, по каким Трибуц не подписал представление Грищенко к Герою, и вовсе удалил Грищенко с подплава.

'... очень грустно — я уже не член экипажа гвардейского минного заградителя, уничтожившего семнадцать вражеских кораблей. Я не имею права даже надеть гвардейский значок...' ('Соль службы', с. 202).

В марте 43-го года Грищенко нанесли тяжкое оскорбление. Его представление к Герою было отброшено командованием флота, как ненужная бумажка. Его назначение комдивом 'законсервировали'. Левитан объявил приказ: Грищенко — командир гвардейской подводной лодки. А за пять дней (!) до вручения лодке гвардейского флага — её командира убирают. И гвардейский флаг принимает из рук Трибуца бывший помощник Грищенко, новый командир, гвардии капитан-лейтенант Коновалов.

Нужно думать, что особенно горько было Грищенко зимой и весной 45-го. Коновалов его бывший помощник, командир гвардейской 'Л-3' (возвращенный из годичной 'командировки' на ТОФ), получил Героя. Травкин получил Героя. Молодые командиры Калинин и Богорад получили Героя. А комдив (!) Грищенко, исполняющий (!) обязанности начальника разведотдела флота, сидел в Паланге и передавал на лодки, находящиеся в море, разведдонесения летчиков.

Лишь 17 мая 45-го, когда все боевые действия закончились, Трибуц 'дал согласие' — и комдив Грищенко вступил в должность командира дивизиона подводных лодок. Действия, которые учинил комфлот Трибуц в отношении Грищенко, уместно назвать — расправой.

Звонил давеча, 4 апреля сего года, в редакцию 'Вечернего Петербурга' адмирал Поникаровский. Очень, говорят, шумел (с применением непечатной лексики) и вопрошал, когда наконец, прекратится моя публикация. Люди востока сказали бы, что адмирал окончательно 'потерял лицо'. То, что на языке поникаровских означается грязными словесами, на деле есть норма истории: человечек может низостью достичь и богатства, и такого могущества, что при жизни своей заткнет рот кому угодно, а вот в истории он всё равно будет именован нехорошо.

Лишь один (!) документ, опубликованный К. Головановым, уже рушит (с грохотом и пылью) фальшиво-благородную 'мемуаристику' Трибуца. Тысячи таких бумаг хранятся под грифом секретности. И бумаги эти выходят на свет божий. Историк С. Зонин (внимательный к офицерской чести своих героев) показал по архивным документам грязную роль доносчика Леонида Соболева. В 32-м году Соболев был уволен с флота: '...появился профессиональный писатель Леонид Соболев. А его товарищи и сослуживцы, бывшие офицеры флота, руки ему больше никогда не подавали и знать не желали...' ('Звезда', 1994, № 9, с. 148).

В книге 'Адмирал Л. М. Галлер' (сс. 386-407) С. Зонин исследует грязную в истории флота СССР страницу: когда по лживому обвинению на скамье подсудимых в январе 1948 года очутились адмирал флота Н. Г. Кузнецов, адмирал Л. М. Галлер, адмирал В. А. Алафузов и вице-адмирал Г. А. Степанов,— и называет имя лживого доносчика. Это капитан 1 ранга Алферов, чей донос попал к Берии и Булганину. Каперангу Алферову 'повезло': он вошел в историю русского флота — как 'цепной пес'.

Называет С. Зонин и обвинителя на том 'шемякином суде' — это член Военного совета вице-адмирал Кулаков (будущий 'брежневский' Герой Советского Союза, он получит Золотую Звезду в 65-м году вместе с Горшковым...). Истеричность адмирала, я думаю, имеет причиной его карьеристский испуг... меня эти чиновничьи истерики не интересуют.

Я возвращаюсь к 11-й главе 'Соли службы'.

В марте 43-го года на Балтфлоте творятся вещи удивительные.

15 февраля снят с должности начальника штаба флота вице-адмирал Ралль. На его место назначен А. Н. Петров.

15 февраля снят с должности командира подплава КБФ контр-адмирал Стецепко.

16 марта снят с должности начштаба КБФ А. Н. Петров ('Флот. Война. Победа...', сс. 109, 110).

15-го или 16 марта снят с должности командира 'Л-3' Грищенко. И начинается совершенный погром комсостава гвардейской подводной лодки 'Л-3'.

Кто был надежной и безупречной опорой капитана 2 ранга Грищенко, командира 'Л-3' в 'немыслимом' боевом походе 42-го года? Помощник командира Коновалов, инженер-механик Крастелев, минёр Дубинский штурман Петров, помощник штурмана Луганский, парторг лодки мичман Сидоров, акустик старшина Жеведь. И прикомандированный от Пубалта писатель (старый коммунист и комиссар) Зонин.

Еще до 22 марта, до вручения лодке 'Л-3' гвардейского флага, командира снимают — и убирают с лодки Дубинского, Луганского, Сидорова, Жеведя.

Дубинский едет по льду на Лавенсари — 'организовывать противолодочную оборону'.

Жеведь отбывает — 'на учебу' (неизвестно какую, и дальнейшая судьба Жеведя неясна, но через полтора года, осенью 44-го на 'Л-3' жалеют, что с ними нет в боевом походе этого великолепного акустика, см.: 'Схватка под водой', с. 180).

Парторг мичман Сидоров (ему 37 лет) — вдруг убывает 'по рекомендации командования' на учебу в офицерское училище ('по рекомендации командования' — значит, не по своей воле. Сидоров вернулся на 'Л-3', но уже после войны).

Луганский — переведен на другую лодку.

После вручения 'Л-3' гвардейского флага Крастелев — переводится на другую лодку.

Петров — отбывает на учебу (неизвестно какую).

И Коновалов, который только что стал командиром гвардейской 'Л-3' (боевой офицер, воюет с первого дня войны, кавалер ордена Ленина и других орденов) — вдруг переводится на Тихий океан 'для прохождения подготовки' на лодке того же типа 'Л'.

Еще раньше убирают с Балтфлота Зонина. Грищенко туманно пишет: 'уехал на Северный флот'.

Зонин — 'крепостная душа' Пубалта. По своей воле он никуда ехать не может. Единственное, чего он хочет,— быть в Ленинграде (когда весной 42-го сам Рогов, 'Иван Грозный', зам. наркома и начальник главного политуправления ВМФ, вызвал Зонина в Москву и 'предложил' ехать корреспондентом в Севастополь, Зонин заявил, что не может покинуть блокадный Ленинград, товарищи сочтут его дезертиром. Рогов раздраженно сказал: 'Вы там в Ленинграде, все с ума посходили, будто у вас одних героизм, жертвы и трудности. Что ж, была бы честь предложена. Возвращайтесь',—см.: 'Писатели Балтики...', с. 200).

А что сделали с 'бедным Мефодием', комиссаром 'Л-3' Долматовым?

Поникаровский в письме в 'Вечерний Петербург' сообщает: '...после упразднения института комиссаров в 1943 г. Долматов пошел на фронт и погиб в бою'.

Благодарю за информацию. Считаю нужным уточнить: институт комиссаров был упразднен в октябре 1942 г. И 'упразднение института комиссаров' не означает упразднения института политработников. В кампанию 43-го бывшие комиссары исправно служили на лодках Балтфлота замполитами.

В мае—июне 43-го на 'Щ-303' с Травкиным ходил в боевой поход бывший его комиссар, а теперь замполит М. И. Цейшер. В мае 43-го вместе с 'Щ-323' погиб её замполит И. И. Королев... Так что, здесь Поникаровский 'наводит туман'.

Далее: офицер флота не может 'пойти на фронт' (он может в свой выходной день пойти за пивом), и говоря военным языком: Долматова списали с флота. За что? Неизвестно.

Куда списали — в морскую пехоту? В армейские части? Или отдали в штрафбат? Тоже неясно...

Есть в литературе ещё одно интересное разночтение. Грищенко пишет, что за 'немыслимый' поход 42-го года из 55 членов экипажа 'Л-3' были награждены: 15 — орденом Ленина, 24 — орденом Красного Знамени, 16 — орденом Красной Звезды ('Соль службы', с. 171).

А 'Боевая летопись ВМФ' (М., Воениздат, 1983, с. 196), со ссылкой на ЦВМА, ф. 18, д. 40017, л. 115, говорит: 'За мужество, проявленное в походе, 15 членов экипажа были награждены