Кузнецов
Это опять была ложь.
Нарген-Порккалауддское заграждение продолжало существовать и даже стало более мощным. Если бы Сталин принял ложь Трибуца. то адмирал Трибуц и летом 44-го мог натворить чудовищных бед. Балтийский флот (меньше половины того, что имелось на Балтике до войны) был спасен Сталиным.
Сталин предупредил наркома и командующего,— 'чтобы мы напрасно не рисковали кораблями. Прежде всего придется заняться минами: пробивать фарватеры через минные поля, а это потребует времени и огромных усилий'. Не знаю. почему Сталин должен был объяснять двум высшим адмиралам (с академическим образованием) вещи, которые известны мичману. '...Трибуц уехал из Москвы ободренный, уверенный в своих силах'. Летом 44-го года ликвидировать Нарген-Порккалауддское заграждение никто не пытался.
В конце сентября 44-го, когда Финляндия подписала с нами перемирие, подводные лодки КБФ начали выходить в море по финским шхерным фарватерам, в обход заграждения, с большими предосторожностями, в надводном положении.
С сентября по конец ноября 44-го года шли бои за острова Моонзундского архипелага, где артиллерия немецких крупных кораблей (крейсеры 'Лютцов' и 'Адмирал Шеер', более десяти эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей) причинила нашим войскам немалый урон. Наши корабли противостоять им не могли: флот оставался заперт.
В декабре 44-го Балтийский флот был выведен из оперативного подчинения сухопутного командования, что естественно: фронт ушел на запад, а все корабли флота остались в Кронштадте и Ленинграде. 'В ходе следующих наступательных операций — Восточно-Прусской и Восточно-Померанском наступление сухопутных войск поддерживали только морская авиация и железнодорожная артиллерия'
В истории не бывает 'если бы...', а имеется факт: Трибуц скрыл от командования установку немецкого заграждения. 'Ни в штабе Балтийского флота,— уклончиво пишет Доценко,— ни в Главном морском штабе не смогли правильно оценить обстановку и сделать соответствующий доклад в Ставку Верховного Главнокомандования. Противник практически без противодействия перекрыл Финский залив'
Заграждение это простояло до лета 1945 года.
В 1944 году немцы, после потери своих портов в Италии и Франции, перебазировали в число эскадренных миноносцев и более 200 подводных лодок. В декабре 44-го года Балтфлот был оперативно подчинён лично главкому ВМФ Кузнецову. Ставка поставила перед Кузнецовым задачу: сорвать эвакуацию немецких войск по Балтийскому морю. Сил и средств для этого не имелось. 'К началу января 1945 г. в составе бригады
“...Ни разу не удалось флоту прервать или хотя бы серьезно нарушить воинские или экономические перевозки
250 тысяч фашистских войск, и ещё 400 тысяч... десятки дивизий, и всё это на горе нашей матушке- пехоте. К концу войны адмирал Трибуц (помимо орденов Ленина и многих — Красного Знамени) имел 2 ордена Ушакова 1-й степени и орден Нахимова 1-й степени.
Флотоводец.
Итак, о событиях на Балтике летом 43-го года Кузнецов пишет: 'После (!) мы узнали, что враг выставил здесь двойной ряд противолодочных сетей и плотные минные заграждения. К сожалению, мы узнали об этом поздно. И жизнь наказала нас за то, что мы...'
Я категорически не понимаю, каким образом нарком Кузнецов и весь Главный штаб могли не знать, что происходит в Финском заливе, самом близком и самом трудном театре войны на море.
А что таится за словами — 'к сожалению, мы узнали об этом поздно'?
Не здесь ли содержится намёк на письмо старших офицеров Балтфлота к адмиралу Исакову?
Поникаровский, защитник Трибуца, в чаду гордыни пишет в 'Труде': 'И не было никакого письма старших офицеров лично адмиралу И. С. Исакову...'
Письмо было.
И у меня есть тому доказательство.
Поникаровский морочит голову читателям 'Труда' и цитирует (себе в подкрепление) Грищенко. Посмотрим, как умеет адмирал читать книги, и посмотрим, как умеет адмирал цитировать.
Вот как выглядит цитата в газете 'Труд':
'...посылать подводные лодки на прорыв двух мощнейших противолодочных рубежей врага было нецелесообразно. Эту точку зрения отстаивал на Военном совете
А что же в действительности написано у Грищенко? У Грищенко в книге 'Соль службы'
Что значит сие разночтение?
А сие значит, что — схитрил адмирал.
Сжульничал.
Полный адмирал, начальник Военно-морской академии, президент фонда 300-летия русского флота... видимо, в его среде так принято. Верховский в 43-м не был контр-адмиралом (это звание, как указывает Полещук, Верховский получил в начале 45-го), но Грищенко сказал: 'пусть будет так'. Грищенко нужно было 'прикрыть' и донести информацию. Верховский на должности командира бригады подплава КБФ сменил Стеценко. Верховский доказывал Военному совету флота (Трибуцу), что не нужно уничтожать наши лодки на немецком заграждении. Военный совет флота мнение Верховского отшвырнул. И тогда последовал 'доклад Верховского в Ставку'.
Мыслящий человек на этой фразе споткнется: с каких это пор комбриги стали докладывать прямо в Ставку?
Военному человеку такое не положено. Над комбригом уйма начальства: штаб флота, командующий, Главный морской штаб. начальник Главморштаба, еще выше нарком (даже нарком Кузнецов не был членом Ставки, он был введен в Ставку приказом Сталина в феврале 45-го). И когда я попросил у Грищенко объяснений, Грищенко поведал мне историю с письмом. Я намеренно не назвал истинную фамилию мечательного ученого, контр-адмирала Анатолия Владиславовича Томашевича (адмиралы кинулись уличать меня в 'невежестве', им бы заглянуть в с. 126 книги 'Соль службы', которую я редактировал),— но никакой новой информации ко мне не притекло. Очевидно, что история с письмом была тщательнейше законспирирована. И неудивительно: всем участникам истории (попади письмо в чужие руки) грозили арест, пытки, гибель.
Даже в подцензурной литературе видно, что на Балтфлоте летом 43-го царили уныние, раздражительность, болезненная нервность, тоска, и многие принялись топить тоску в вине.
Группа офицеров, доведенная до отчаяния самодурством Трибуца, который уничтожал лодки одну за другой, решила искать защиты у Сталина. Почему они обратились к адмиралу Томашевичу, и почему письмо
