Кризис на Вулкане

– Ты не понимаешь! Мои соплеменники поклялись убить тебя…

– Тогда ты должен убедить их не убивать меня.

Ча с тревогой посмотрел на угол переулка.

– Я еще не мужчина, – пробормотал он. – Я еще не проходил церемонию Соединения. Возможно… но ты просишь меня рассказать об Истинных Знаниях!

– Я никогда не открою их без твоего разрешения, – сказал Спок.

– Если я расскажу, ты уйдешь?

Спок кивнул. Ча наклонился поближе и зашептал. Спок наклонил голову, слушая так, словно он был исповедником, слушающим просьбу кающегося преступника о прощении. На его лице вспыхнуло мгновенное во лице вспыхнуло мгновенное преступникаые Знания!

ыражение удивления и понимания.

– Понимаю, – сказал он наконец. – Но вас ввели в заблуждение. Тот кто стоял за этим не мой отец, а…

– Ча!

Резкий окрик заставил их обоих обернуться. Карос Мар Сантор не носящий никакой маскировки кроме коричневого плаща с капюшоном, стоял позди них. Он поднял короткое оружие – устройство похожее на серебристую пробирку, закрытую и закругленную с обоих концов.

– Отец, нет!

Спок увидел на одном из концов оружия кружок энерговывода, и синеватую расширяющуюся рябь в воздухе, мчащуюся к нему. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но луч дисраптора поразил его в грудь. Спок почувствовал, что падает назад. Все происходило слишком медленно словно в кошмарном сне. Падая Спок смотрел прямо в оранжево-красное небо, затем увидел как оно потемнело и отступило. Он чувствовал, что продолжает падать назад, вниз в темный ад. Он изо всех сил пытался дышать, но легкие не работали. Все вокруг него – цвета, звуки – исчезли. Спок задавался вопросом, когда же он прекратит падать. И потерял сознание до того, как узнал это.

Глава 10

Вечный дрейф в серой пустоте, борьба ни с чем. Это смерть? задавался вопросом Спок, слишком опустошенный, чтобы беспокоиться об этом. Но кое-что подсказывало ему, что это не смерть, и что-то заставляло его бороться подобно пловцу под поверхностью воды, отчаянно пытающемуся снова всплыть и глотнуть живительного воздуха.

Потом было что-то: расплывчатый свет в густом темном тумане, и где-то далеко голоса, произносящие его имя. Он попытался ответить, и обнаружил что не может. В его разуме всплыл вулканский термин. Тов-кат. Он описывал состояние транса. Тяжело раненые вулканцы могли входить в тов-кат, впадали в спячку, позволяющую защитным механизмам организма восстановить повреждение с максимальной эффективностью. Это был приобретенный навык, а не инстинкт, но Спок умел это делать. Теперь же он боролся, чтобы нарушить транс, платя за свою попытку внезапной, выкручивающей болью.

Он тяжело вздохнул, и должно быть издал звук, потому что расплывчатое лицо вернулось, паря над ним в дымке.

– Спок?

– О-тец, – прохрипел Спок.

Он заставил свои глаза сфокусироваться. Да, Сарек и Аманда были рядом с ним. Они оба склонились над Споком. Молодой вулканец внезапно осознал, что находится дома, в своей собственной комнате.

– О, Спок, – произнесла Аманда, и ее глаза блеснули от беспокойства.

Сарек положил руку на его плечо.

– В тебя стреляли из маратанского нервального дисраптера, – сказал отец. – К счастью сенсоры службы безопасности зафиксировали энергетический всплеск и схватили этих двух убийц прежде, чем они смогли смертельно тебя ранить. Они…

– Дополнение, – простонал Спок.

Сарек нахмурился.

– Что?

– Отец, ты должен добавить дополнение к маратанскому договору.

Спок приподнялся с кровати и с настойчивостью схватил отца за руку. Сарек со вспышкой отвращения отпрянул от этой демонстрации эмоций. Спок говорил глотая слова.

– Тебя предал маратанец Хал Минак Ласвор. Он должен был рассказать тебе о важности некоторых древних религиозных мест на планете. Он не сделал этого, потому что хотел, чтобы продолжилась гражданская война. Он мечтает о завоевании Марата, о восстановлении лидерства его клана во всей системе.

– Успокойся, Спок. – В голосе Сарека сквозила легкая сердитая нотка, строгий тон, который он почти никогда не использовал. – Я не понимаю о чем ты говоришь.

Спок сел на край кровати. Голова кружилась. Он закрыл глаза и заставил себя говорить медленно и рационально.

– Отец, у маратанцев сильны древние религиозные запреты. На планете есть высокогорное плато П’ик Бан Алдор. Эта святыня –центр всех маратанских религий.

– Никогда о нем не слышал.

– Из-за религиозных запретов, – настаивал Спок. – Маратанцы не могут говорить о своей вере чужакам. Но их священники поручили одному человеку, Халу Минаку Ласвору, сообщить тебе о своих пожеланиях и требованиях. Он этого не сделал, и поэтому в соглашении ты не упомянул о полном и свободном доступе на П’ик Бан Алдор для всех маратанцев.

Сарек опустился на стул возле кровати Спока.

– Понимаю. И это повод для продолжения войны?

Спок кивнул.

– Он обвинил тебя. Колонисты с других планет не могли отказаться от подписанных соглашений о которых они договорились; в противном случае они потеряли бы лицо. Но как только они покинули планету, Минак убедил остальных, что маратанцы с родного мира подкупили тебя, чтобы не включать гарантии религиозной терпимости. Открытие П’ик Бан Алдора для всех верующих должно было стать символом этой терпимости.

Сарек встал.

– Я расспрошу пленников, – сказал он.

– Отец! – Слабый вскрик Спока остановил Сарека в дверном проеме. – Ча и его отец – они арестованы?

– И они, и другие члены их клана. Никто из них не был серьезно ранен.

– Не позволяй им узнать, откуда ты узнал это, – сказал Спок. – Иначе Ча станет изгоем.

Сарек кивнул, и когда он отвернулся, Спок снова опустился на кровать.

– Я очень устал, – сказал он.

Он почувствовал на своем лбу прохладную и мягкую руку Аманды, и снова погрузился в сон.

Началось время исцеления и медленного восстановления сил. Ослабевший Спок пробуждался ровно настолько, чтобы немного поесть, а потом снова погружался в глубины тов-кат, исцеляющей лихорадки. Его беспокоили сны. Он видел себя на «Энтерпрайзе», отчаянно пытающимся избежать какой-то катастрофы, но терпящего неудачу из-за того, что не мог двигаться достаточно быстро. Он был свидетелем нападения на Сирока в парке Вулканской Научной Академии, но когда пытался броситься на помощь кузену, дорожка превращалась в грязь, и заставляла его плестись вперед с кошмарной