– Думаю, теперь я стану прислушиваться к сказкам, – проговорил Мэрэм, когда Имайра объяснил ему, в чем дело. – Настоящие невидимые мосты! Думаю, они сделаны из замороженного воздуха!
Имайра со счастливой улыбкой посмотрел на ущелье.
– Наши старейшины давно ищут секрет создания кристалла, который называют
Казалось чудом, что мост соткан из кристаллического вещества, которое никто не может видеть. Все, что нам оставалось, – пройти по нему.
– Пойдешь первым? – предложил Мэрэму мастер Йувейн.
– Я? Сир, вы с ума сошли?
– Но разве ты не говорил нам, после твоего маленького приключения в замке герцога Резу, что не боишься высоты?
– А… ну… я же имел в виду высоты любви, а не это.
Имайра шагнул вперед и положил руку на плечо Мэрэма.
– Не беспокойся, человечек. Думаю, ты скоро полюбишь ходить по воздуху.
Когда мы приготовились пересечь ущелье, то сообразили, что лошади не пойдут к его краю. Я знал, что они откажутся ступить в пустоту. Так что в итоге пришлось завязать им глаза. Мы отыскали несколько полос ткани и повязали на лошадиные морды.
– Может, вам и на меня лучше надеть повязку, – проворчал Мэрэм, завязывая глаза Йоло. – Мы же на самом деле не пойдем по этому
– Должны. Если ты не научишься летать.
Имайра, единственный из нас, кто не вел лошадь, одолжил лук Кейна, чтобы ощупывать путь впереди. Он ступил на самый край ущелья и очень медленно опускал коней лука до тех пор, пока тот не коснулся моста. Мы задержали дыхание, и иманир ступил на пустое пространство.
– Это правда! – воскликнул он. – Бабкины сказки-то оказались правдой!
За всю свою жизнь я не видел ничего более странного, чем этот огромный мохнатый мужчина, стоявший, казалось, прямо в воздухе. И теперь настала наша очередь присоединиться к нему.
Так, с Имайрой во главе, постукивавшим луком перед собой подобно слепцу, мы поднялись на невидимый мост. Мэрэм и Йоло следовали за иманиром, и мы старались идти цепочкой, держась так ровно, как только возможно. Жизни наши зависели от дисциплины и точности. Имайра выяснил, что мост не слишком широк: немногим шире пары лошадей. И он не имел перил, которые предохранили бы нас от падения с кромки. Проще сказать, этот мост представлял собой огромную дугу из какого-то невероятно прозрачного кристалла, стоявшую здесь, наверное, тысячи лет.
Первую половину пути мы проделали по медленно поднимающемуся склону. Лошадиные копыта цокали по невидимому глиссе, словно по камню. Мы старались не смотреть, на что ступают наши башмаки, ибо под мостом прямо внизу в сотнях футов виднелось множество камней и валунов, упавших в ущелье и теперь возвышавшихся по берегам реки. Воображение легко рисовало изломанные тела, распростертые внизу. Ветер – ледяной, безжалостный ветер Пути Стенаний – завывал в ущелье и врубался в нас словно огромный боевой топор, угрожая сбросить с моста. Он заставлял мост вибрировать, создавая тошнотворное ощущение, живо напомнившее мне корабль капитана Кэральда.
– О, это уж слишком: – выдохнул Мэрэм, хватаясь за живот свободной рукой.
– Спокойно! – крикнул я из-за спин мастера Йувейна и Лильяны. – Мы почти перешли.
Правду сказать, мы только взобрались на самую высокую точку моста, и река текла прямо под нами.
– О, наверное, не следовало мне пить кальваас перед тем, как забраться сюда.
Мне захотелось ударить его.
– Ты потеряешь равновесие!
– Я только глоточек и сделал. Кроме того, мне, похоже, храбрость требуется куда больше, чем координация.
Судя по тому, как он изящно ступал вслед за Имайрой, Мэрэму хватало координации, чтобы пересечь этот мост. Он двигался довольно аккуратно, внимательно глядя на то, что лежало под ним. Но потом снова схватился за свой колышущийся живот, а ветер в это мгновение как раз нанес мосту сокрушительный удар, и нога моего друга поскользнулась на глиссе, как на льду. Мэрэм потерял равновесие и вцепился в поводья Йоло, чтобы устоять. Норовистый конь Альфандерри забил копытом, заржал и мотнул головой. Этого оказалось достаточно, чтобы окончательно пошатнуть Мэрэма. С громким криком, молотя руками и ногами в воздухе, он начал падать.
Вне всякого сомнения, ему грозила смерть, если бы Имайра не метнулся и не поймал его. Я, не веря своим глазам, смотрел, как огромная ручища сомкнулась на руке Мэрэма и держала его на весу. Мэрэм, несмотря на то что Имайра любил его так называть, был далеко не человечком и, должно быть, весил добрых восемьдесят стоунов. И все же Имайра вытянул его назад на мост легко, словно мешок картошки.
– О Боже! – выдохнул Мэрэм, падая на Имайру и вцепляясь в его мех. – Спасибо, спасибо!
Почти так же быстро другой рукой Имайра ухватил поводья Йоло и успокоил жеребца, потом вложил кожаные ремни в руку Мэрэма.
– Вот, забирай свою лошадь.
Мэрэм сделал, что ему было сказано, и похлопал по дрожавшему боку Йоло, желая успокоить его – а заодно и себя самого. Потом собрал всю свою храбрость и повернулся к Имайре:
– Спасибо тебе, человечище. Но боюсь, что мы оба упустили великий шанс.
– И какой же?
– Посмотреть, не смогу ли я на самом деле летать.
Остаток пути прошел без приключений. Когда мы достигли дальней стороны ущелья, Мэрэм испустил громкий вопль торжества и настоял на том, чтобы выпить в честь этого немного кальвааса. Мои нервы пришли в такой беспорядок, что пришлось согласиться. Мэрэм улыбнулся, радуясь, что его глупость прощена, и протянул мне свою чашку. Отвратительный напиток был таким же мерзким и вонючим, как и всегда. Но сейчас, когда наши ноги уверенно стояли на почве, которую мы к тому же могли видеть, кальваас, казалось, обрел вкус нектара.
Это было последнее великое препятствие, с которым мы столкнулись на Пути Стенаний. Через пять дней, миновав добрую часть Наргаршата по пути на юг к верховьям Кровавой реки, мы обошли изгиб горной гряды и увидели огромные золотистые степи Вендраша. К востоку от нас, насколько хватало глаз, тянулась бесконечная равнина, раскинувшаяся под безоблачным синим небом. Здесь собирались в огромные стада антилопы, и львы охотились на них. По волнующимся травяным полям свободно кочевали племена сарнийцев, охотясь на антилоп, львов – и друг на друга. Давным-давно, глядя на запад со стен крепостей мешских гор, я потерял себя в просторах этой страны, и теперь думал о том, каково будет ехать через нее, пять сотен миль, к Вашкелю и Уркелю – и другим горам, так хорошо знакомым мне.
– Это путь к твоему дому, – сказал Имайра, когда мы собрались на склоне высокого холма. Потом обернулся и указал на юг, где самые восточные отроги Наргаршата обрамляли степь. – А там Скартару.
При взгляде на эту мрачную черную гору ледяной ужас пробрал меня до костей. Если Аламит создана Галадинами, то Скартару, должно быть, вырезал сам Баалох – огромная глыба базальта, с острыми гранями и вершинами, напоминающими острия кинжалов. Снег и ледники покрывали ее склоны, ниже громоздились непроходимые скалы. Я подивился умению Имайры ориентироваться, поскольку он вывел нас к горе так, что мы видели сразу ее северный и восточный склоны. Знаменитый восточный склон имел форму почти совершенного треугольника, наверху которого виднелась выщерблина, образовавшая две огромные вершины. Далеко внизу, под высочайшей и ближайшей из них – огромным остроконечным рогом черного камня в три мили высотой, – шла дорога от одних из врат Аргатты, ведущая через Вендраш. Наверное, вдоль этой дороги и распяли древних валари после битвы при Таршиде. А в тысяче футов над вратами, на обожженном солнцем камне восточного склона, Морйин распял и великого Кэлькамеша, желая отнять у него камень Света.
Я уставился на сияющую черную плиту, и, почти непрошеные, на моих губах возникли древние строки.
Бил в камень молний водопад,
